Пришлось сначала сложить все вместе, и только потом я неожиданно сообразила, что происходит. Я догадалась, но как я могла доказать? Нельзя было рассказать отцу, который никогда бы не поверил в такое, расскажи ему кто, и особенно я. Мама сочла бы, что в моих словах, возможно, есть крохотное зернышко правды, но тоже ничего бы не сделала. Сказала бы, что у меня чересчур живое воображение, и была бы права. Я хочу стать писателем, а для этого воображение необходимо. Но в этом случае я ничего не сочиняю. И точно знаю это. Может, это хорошо – иметь чересчур живое воображение, чтобы видеть все недоступное окружающим. И нет смысла говорить Дэниелу. Он захочет подняться туда и врезать кое-кому, а это все погубит.

Забудь о Крисе. Если я скажу ему, он и пальцем не шевельнет. Слишком запуган директором и его правилами. Скажет: «Что мы можем сделать, Элис?» или «Позвони в полицию, Элис». Можно подумать, полиции не наплевать на девчонок вроде нее! Они уже наплевали! Таких девчонок винят во всем. Если бы ее нашли мертвой в лесу, значит, сама во всем виновата. Не должна была идти гулять, не должна была носить такую юбку, пить спиртное, говорить с тем мужчиной, садиться в ту машину.

«Все это ее вина. Она сама на это напрашивалась». Именно так думают мужчины. Они могут посмотреть на ситуацию иначе, только если сунуть правду им под нос. Если они увидят ее собственными глазами, станут свидетелями преступления, если заглянут в окно и понаблюдают за происходящим, это дело другое.

Но вот я действительно заглянула в окно и увидела, что происходит. В следующий раз получу доказательства. И тогда мы посмотрим. Все остальные так же слепы, как и я когда-то. Они не видят того, что творится у них под носом. Зато я все поняла и намерена положить этому конец. Не важно, что для этого нужно сделать и чего это будет стоить. Потому что вообще ничего не делать – не вариант.