день Чжан Ли и сотрудники его департамента вылезли из кожи, пытаясь убедить общественность, что случившееся – досадное недоразумение и дальше всё пойдет как надо. Однако и второй, и третий «драконьи» рейсы окончились фиаско.

Разразился скандал. Репутации Air Pacific был нанесён колоссальный урон. Журналисты открыто называли Чжана Ли обманщиком. Суды оказались завалены исками пассажиров «драконьих» рейсов: те требовали не только возврата денег за билеты, но и компенсации морального ущерба.

Потерпев огромные убытки, компания закрыла проект. Обычный рейс АР 217 в Сидней был восстановлен, и Ли Куан привычно занял место за штурвалом. Но дракон больше не показался ни разу. Он будто обиделся на людей.

Через два месяца Ли Куан, всё глубже погружавшийся в пучину депрессии, подал заявление об отставке.

* * *

Я летел 217-м рейсом в Сидней через полгода, в ноябре 2018-го. Летел из Москвы в Австралию повидать своего давнего друга. История с появляющимся и исчезающим драконом уже почти забылась: за это время он не дал о себе знать ни разу. И всё же я не мог не испытать волнения: это был тот самый рейс и тот самый борт. А вдруг?

– Говорит первый пилот Кенг Чонг Ю. Наш рейс… – раздалось из динамика обычное приветствие, и я, прочитавший в своё время всё, что писали о драконе, сразу вспомнил имя помощника Ли Куана в том самом экипаже. – Желаю приятного полёта! – закончил пилот, и вскоре самолёт уже нёсся за облаками на юг.

Я сидел у окна – всегда выбираю место у иллюминатора, чтобы в полной мере насладиться красотой земли с высоты. Рядом со мной примостился в кресле молодой человек в шафрановом кашая. Нравы и обычаи буддийских монахов неплохо знакомы мне по путешествиям в Непал и Тибет, поэтому я без колебаний распечатал пакет с купленными в сингапурском дьюти-фри бутылками хорошего английского портвейна и предложил попутчику выпить. Тот, как я и ожидал, не отказался. Завязалась беседа.

Монах был словоохотливым. За два часа полёта я узнал многое: что зовут его Кетут Карджи, что он балиец, что имя Кетут означает «четвёртый сын в семье», что летит он в Австралию навестить своего старшего брата Ваяна, который занимается там бизнесом, а имя Ваян означает «первый ребенок в семье», и что Кетут впервые в жизни едет за границу.

Когда закончилась вторая бутылка, я уже знал о жизни балийцев больше, чем студенты-антропологи. Карджи рассказал мне, что по давней традиции он, младший сын в семье, должен был посвятить себя религии, стать монахом. Однако в молодые годы он служить Богу не хотел и, вопреки сопротивлению родных, получил хорошее светское образование и работу.

– Но, видно, от судьбы не уйдешь, – посетовал уже изрядно размякший от вина монах. – Не буду говорить как и почему, но она таки привела меня в монастырь.

Монашеская жизнь пришлась Карджи по душе. Никаких забот и суеты, которыми полна мирская жизнь, и полная определённость до конца дней. Впрочем, прозвучало это из его уст не слишком убедительно.

Естественно, речь зашла и о драконе. Монах признался, что увидеть дракона – главная мечта его жизни.

– Но шансов на это нет никаких, – подвел черту Карджи. – Боюсь, он покинул нас навсегда.

– Надежда остаётся, – возразил я. – Мы же так и не знаем, кто он и откуда, поэтому не можем быть ни в чём уверены.

И я рассказал монаху всё, что мне было известно о драконе и тех версиях его происхождения, которые были озвучены учёными. Добавил, что мне самому кажется наиболее убедительным предположение Стивена Хокинга.

– Если «петля времени» существует, то самолёт снова может попасть в неё, и мы опять сможем увидеть дракона или кого-нибудь подобного.

– Вы – человек рационалистического мировоззрения, – подытожил мой рассказ Карджи. – Вам надо во всем разобраться, препарировать и разложить по полочкам. А мною движет вера. Мне достаточно только взглянуть на него хоть одним глазком. А кто он и откуда – неважно. Все мы создания Божьи.

– И всё же, – не отставал я от монаха, – что скажет об этом ваша вера?

– Знаете, – Карджи, впрочем, как и я, был уже совершенно пьян и говорил с трудом, запинаясь, – вы… учёные… вы жители материального мира и в нём… ищете свои смыслы. А вера имеет дело с явлениями нематериальными… с миром идей. Но кто сказал, что эти миры не пересекаются?

– Как это? – Пока я не понимал, к чему клонит монах.

– А так! Если кто-то может попасть к нам из параллельного мира… или из прошлого… то почему он не может попасть сюда… ну в материальный мир… из фантазии? А если кто-то на борту самолёта или ещё где… Если кто-то одержим своей идеей… и так верит и так хочет… чтобы эта его идея… ну обрела плоть и стала видна всем? Для всех? Вы об этом подумали? – Голова собеседника стала клониться на грудь, он проваливался в пьяный сон.

* * *

В этот момент самолёт резко накренился на правый борт. Я с тревогой взглянул в иллюминатор. Карджи очнулся и произнёс:

– Не беспокойтесь, всё нормально. Здесь двести семнадцатый меняет курс.

– Откуда вы знаете?

– Когда-то давно… в прошлой жизни… я был авиадиспетчером. – И монах заснул.

Тут портвейн одолел и меня, и я тоже провалился в сон. В этом сне я сидел возле круглого окна самолёта и через него смотрел, как снаружи резвится дракон. Дракон закладывал виражи и выделывал пируэты под неслышную музыку, будто танцовщик-виртуоз, парящий над помостом. Все три его морды светились лукавой улыбкой.

Разбудило меня спонтанное движение в кабине. Кто-то навалился мне на плечо, прильнув к иллюминатору. Сон слетел с меня, и, отодвинув этого кого-то, я выглянул в окно.

И увидел ЕГО.

Он был огромен. Он застилал половину неба. Он торжественно парил прямо перед моим окном, гордо подняв шеи и устремив невидимые взгляды всех трёх голов куда-то вперёд. Он как будто не замечал ни самолёт, ни нас, уставившихся на него из каждого иллюминатора. Невероятного размера крылья очень медленно и плавно поднимались и опускались. Огромный хвост слегка извивался в воздушном потоке. Чёрные чешуйки, напоминающие керамическую плитку, блестели на солнце, будто покрытые эмалью. Он был похож на инопланетный корабль из фантастических фильмов. Но он был живым! Дыхание жизни чувствовалось в каждом движении крыльев и хвоста, в подрагивании чешуек и повороте головы. Представьте себе живой межпланетный корабль – и вы поймёте, каким был этот дракон. Он был прекрасен!

Солнечный луч, отразившийся от его блестящей шкуры, ослепил меня, и я прикрыл глаза. А когда открыл снова, за окном никого не было. Я