— Какие у неё ногошины!

— Ногошины не интересные, мне куда больше нравится этот ремень! Смотри, какой он непотёртый!

— Хочу ремень! Но мне его не дадут!

— Тамур, это ты?

Тамур тут же выпрыгнула из "Пескоройки".

— Сало́м, Бузачи!

Две закутанные фигуры разных оттенков выгоревшего обняли друг друга на глазах у удивлённой толпы. Правда, поговорить не успели, потому что среди толпы появился дед — густо обёрнутый лохмотьями, из-под которых торчали седые пряди то ли волос, то ли бороды, то ли всего вместе. Костя поняла, что это старейшина Култук, потому что у него был большой и толстый ремень, относительно новый, но всё же не такой чистый и качественный, как у Кости.

— Салом. Что здесь происходит?

Бузачи, стройный, гибкий, чуть выше остальных, обратился к нему.

— Женщины с соседней объедки, вероятно всего, прибыли по важному делу.

Дед покачал головой.

— С соседней объездкой у нас никак важных дел быть не может. И неважных тоже. Вообще никаких, потому что мы не дружим.

И тут в дело вмешалась Костя.

— Я чужак из дальних земель, я прибыла сюда чтобы сообщить о беде, в которой вы живёте. Никому из вас не справиться в одиночку, и чем больше нас объединится, тем более сильный удар мы нанесём Вышечнице, которая забирает себе всю воду. Если вы согласитесь поехать в Гумболгу, чтобы заключить мир, я дам вам свой ремень.

Народ громко ахнул: так просто разбрасываться хорошими вещами!

Тамур что-то зашептала Бузачи.

— Где больше двух, говорят вслух! — осудила их Самур.

Тамур с укором посмотрела на сестру, чего не делала, наверное, со времён ссоры объездок.

— Я объясняю ему, кто такая Кость.

— А кто такая Кость? — влез незнакомый немолодой мужчина.

— Мы точно не знаем, но она наш друг и знает, что нам больше нельзя хорошо относиться к Вышечнице, потому что она относится к нам нехорошо. У нас могло бы быть много воды, но у нас воды немного. И ещё Вышечница забирает себе пластик, а нам остаются только кусты. А Косте тоже нужен пластик, ей от ягод плохо,— сказала ему Тамур.

Мужчина покачал головой и отошёл, чтобы сообщить эту новость другим.

Костя тем временем продолжала говорить с Култуком.

— Ваша ссора бессмысленна. Вражда объездок никому не помогает. Вы становитесь группами одиночек, которой будет всегда не хватать воды. А знаете почему? Это выгодно вышке и Вышечнице. Она вам совсем не помогает, она не хочет вам добра.

Култук задумался.

— Я слышал, в бурю на вышке горят огни. Тогда можно не заблудиться, это ведь хорошо?

Костя помотала головой:

— Слышали, но не видели. Отсюда вышки не видно даже в бинокль. Значит, вышка для вас бесполезна, и вы не должны отправлять ей воду и пластик. Вы же отправляете ей воду и пластик?

Другой старик — очевидно, помощник Култука — ответил ей:

— Мы отправляем ей пластик и делаем ей детали из старого металла, а взамен нам шлют волны.

— И как — эти волны полезны?

Старики пожали плечами.

— Вот! — Костя аж замахала руками. — Вышка вам не нужна! Её нужно выключить и больше не возить пластик Вышечнице!

Старики и несколько мужчин зашептались.

— И что, — ответил наконец Култук, — нам придётся ехать туда двумя объездками? А если в нас будут ржавые бочки кидать?

— Можно объединиться с другими объездками!

— Так мы все в ссоре!

— Я вас помирю! — Костя тяжело задышала. — Но сначала помиримся с Караган. И затем я отдам вам ремень.

На этот раз Култук долго не думал.

— Готовьте колёса, обдирайте кусты, тащите пластик и канистры с водой! Мы едем к женщинам в соседнюю объездку! Мне надоела эта игра!

— Ура! — завопило поселение.

— Вышечницу с вышки! — неожиданно закричала Самур. — Вышечницу с вышки! Всем в яму с водой!

— Вышечницу с вышки! — хором повторили Тамур и Бузачи.

— Вышечницу с вышки! — повторили все остальные. — Вышечницу с вышки! Вышечницу с вышки!

Костя устало выдохнула.

— Да здравствует объединённый Прикаспий... — прошептала она: в горле совсем пересохло.

На обратном пути Костя сидела вместе с Самур, чтобы жать ей на педали: Тамур ехала чуть поодаль на машине Бузачи, которую он назвал "Черепахой".

— Вполне оправдывает название! — злобно сказала Самур.

— А ты видела живую черепаху? — решила поинтересоваться Костя.

— Караган видела, когда у неё было мало морщин и волосы были чёрные. Говорит, похоже на таз, из-под которого торчат мятые трубы. Она шла-шла, потом умерла. Да, такое бывает, когда человек внезапно вообще перестаёт шевелиться. Его вещи становятся больше ему не нужны, мы закапываем его глубоко в песок, а вещи забираем. — Самур вздохнула. — Иногда мне кажется, что может наступить момент, когда будет некому закапывать. Но теперь ты объединишь людей, и всегда будет кому закапывать!

Костя обернулась на "Черепаху". Из-за дорожной пыли было плохо видно, но, кажется, эти двое разговаривали.

— У них любовь?

— Что? — не поняла Самур.

— Любовь, — повторила Костя.

— Что такое любовь?

Если бы Костя не сидела, а стояла, то ей точно пришлось бы плюхнуться на землю, настолько она была поражена.

— Любовь — это... в общем, такая модель поведения, обусловленная химической реакцией, когда другой человек очень-очень нравится, хочется остаться с ним навсегда, и иметь с ним детей, и...

— Что такое дети?

Костя удержалась от ругательства вслух и выдала богохульную тираду про себя.

— У вас нет детей?

— А что такое дети?

— Маленькие люди, которые...

Самур тут же прервала её.

— Далеко на юге живут очень маленькие люди, у них ещё кожа очень чёрная и мало колёс. У нас маленьких людей нет, разве что очень морщинистые и очень седые. — Самур снова вздохнула. — Все люди уменьшаются в росте... Тебе хорошо, ты долго уменьшаться будешь.

"Человечество обречено", — убито подумала Костя.

— А что тогда между Тамур и Бузачи?

Самур посмотрела на неё как на ненормальную.

— Как между ними может что-нибудь быть, если они на одних колёсах едут?

Костя снова мысленно выругалась. В последнее время она делала это слишком часто: ещё не смирилась с ситуацией.

— Тогда почему ты сейчас так злишься?

Самур резко дёрнула руль, и Костя едва не