Маня зарделась от удовольствия. Еще бы, сам Гошка похвалилее кулинарные таланты!

Но все-таки мало-помалу они сумели отрешиться от тревожныхмыслей и отлично провели время. Потом Леха пошел проводить Ксюшу, Гошка сНикитой поднялись с Сашей и Маней на десятый этаж и простились с девочками дозавтра. Никита остался ночевать у Гошки.

– Клевенько посидели! – сказал Никита.

– Ага, – согласился Гошка. – Только давай всеприберем, чтобы мама не сердилась.

– Давай. По-моему, твоя мама редко сердится.

– Вообще-то да, но пусть ей будет приятно.

– Гош, скажи, а Ксюха…

– Что Ксюха?

– Она, по-моему, неплохая девчонка, да?

– Ты на нее запал, что ли?

– Почему это сразу запал? Просто спросил, хотелпроверить свои впечатления…

– А, ну если проверить впечатления, – лукавоулыбнулся Гошка. – Они тебя не обманывают, Ксюха и вправду девчонка первыйсорт!

– Но не высший?

– Да почему?

– Высший сорт, по-твоему, это, конечно, Сашка!

– Да ладно тебе. Они обе высший сорт!

– То-то же! – засмеялся Никита, вместе с Гошкойпринимаясь за уборку.

Через полчаса квартира была приведена в порядок, и мальчикивключили телевизор. Однако через пять минут оба заснули, Гошка на диване, аНикита в кресле. Сил уже не было. Так их и застала Юлия Александровна,вернувшаяся домой во втором часу ночи.

– Это что такое? – громко сказала она. – Живоотправляйтесь спать!

– Мам, ну мы же и так спали, – простонал Гошка,едва не свалившись с дивана.

– Кто это спит, не раздеваясь, при свете, да еще подтелевизор? Только старички-пенсионеры! И зубы наверняка не чистили! Простобезобразие!

Несмотря на строгие слова, чувствовалось, что она совсем несердится, а, наоборот, чем-то очень довольна.

Утром, за завтраком, мама сказала с улыбкой:

– Вы мне сделали прекрасный подарок!

– Какой подарок? – не понял Гошка.

– Я ожидала застать полный раскардаш в квартире, а туттакой порядок! Это было очень приятно. Кстати, Гошка, ты не знаешь, нашласьИнночка?

– Вчера вечером ее еще не было. Позвони тете Лене,может, уже и нашлась.

Но у тети Лены никто не отвечал.

– Ладно, я ей потом позвоню, – решила Юлия Александровна. –Вы тут оставайтесь, а я пойду.

– Мама, сегодня же праздник, а ты хочешьработать? – огорчился Гошка.

– Ты что забыл, что я художник? А что по этому поводусказал мой любимый поэт Пастернак? «Не спи, не спи, художник, не прерывайтруда!»

– Там не так, – засмеялся Гошка. – «Не спи,не спи, художник, не предавайся сну, ты вечности заложник у времени в плену».

– Это верно, я чуть-чуть переврала, для краткости.

– А что переврано? – полюбопытствовал Никита.

– Там раньше сказано: «Не спи, не спи, работай, непрерывай труда, не спи, борись с дремотой, как летчик, как звезда!» Ну все, япобежала, а ты, Гошка, приобщай кузена к поэзии!

– Еще чего, – проворчал Гошка.

Мама ушла.

– Слушай, Гошка, у нас в школе есть один парень, укоторого совершенно потрясная собака, немецкая овчарка, умная до жути.

– Ну и что? Если хочешь знать, немецкие овчарки поинтеллекту выше всех других собак, а самые глупые – афганские борзые.

– Дело не в этом. Просто я подумал: если надо будетискать эту малявку, можно будет привлечь Зорика.

– Зорик? Так зовут овчарку?

– Так зовут хозяина.

– Не ври!

– Честное слово, Зорик Гейбер, очень клевый парень.

– А что это за имя – Зорик?

– Вообще-то его зовут Зиновий, но все называют Зориком.

– Понятно. Только зачем нам собака с этим самым Зориком?

– Если надо взять след…

– След?

– Ну да, ты что, не понимаешь, как это может бытьважно?

– Во-первых, след уже давно простыл в буквальном смыслеслова, а во-вторых, он в лучшем случае приведет нас к тому месту, где стояламашина. А дальше твоему Зорику делать нечего.

– Кстати, собаку зовут не Зорик, а Цезарь.

– Цезарь? Шикарно звучит. Знаешь, Никитка, больше всегона свете я бы хотел, чтобы эта нянька с девчонкой нашлись и нам не надо было быбрать какой-то там след. Мне это и в прошлом году надоело. А начинать с этогоНовый год…

– Так ты уже начал, а я лично не против что-нибудьрасследовать на каникулах, тем более ваше последнее дело мимо меня прошло, чертбы побрал этот грипп.

– Ну, ты дурной, – помотал головой Гошка.

– Давай, звякни еще раз этой тете Лене. Может, она захлебом ходила и уже пришла.

Гошка нехотя набрал номер. Тетя Лена сразу же сняла трубку.

– Гошенька? – обрадовалась она. – Я ужсобиралась тебе звонить, но, думаю, вдруг вы еще спите, а второй раз будить васне хотелось… ты знаешь, никаких новостей… Просто не знаю, что и думать. Явстретила Нину, Элеонорину соседку, спросила, очень осторожненько, чтобы неподнимать панику, как там Аля справляется с Инночкой, но Нина сказала, что понятияне имеет, ей в чужие дела соваться неохота и все в таком роде.

– А вы ей не сказали прямым текстом, что девочка инянька пропали?

– Гоша, но ведь и в самом деле, вдруг они где-то загородом – и с ведома Элеоноры…

– Тогда почему вы волнуетесь? – с трудом скрывраздражение, спросил Гошка.

– Не знаю… Интуиция, наверное. Гошка, у меня к тебепросьба… Последняя, и я оставлю тебя в покое.

– Какая просьба?

– Пойти со мной в ту квартиру… Я одна… мне как-тобоязно.

– Зачем?

– Понимаешь, я там в прошлый раз платок свой теплыйзабыла…

– Хорошо, – согласился Гошка, которому помимовсего прочего жутко хотелось еще разок взглянуть на того удивительногоэлектронного зверька: карие глазищи игрушки запали ему в душу. Он, конечно,никогда, даже под пыткой, никому не признался бы в этом, но…

– Тогда, Гошенька, через двадцать минут поднимись наседьмой.

– Договорились.

– Что там такое? – с любопытством спросил Никита.

Гошка все объяснил ему.

– Можно, я тоже с тобой пойду?

– Пошли, что за проблема!