разборчивы. Девушке, с их точки зрения, следовало обладать целым комплектом достоинств, чтобы стать чьей-либо женой, а вот мужчине, чтобы считаться завидным женихом, достаточно было носить штаны и зарабатывать два-три прожиточных минимума в месяц.

Вольготно проживали казахстанские «юноши» в гордом одиночестве (а то и с родителями) до тридцати-сорока лет, не торопясь опутать себя узами Гименея без какого-либо ущерба для своей репутации, а вот юные прелестницы, растущие под гнетом ветхозаветных социальных норм, напротив, едва ли не с момента окончания школы или тем более университета мечтали выйти замуж, чтобы… Зачастую они даже не очень понимали, чтобы что, но все равно мечтали, ведь так было заведено, так было принято, а мужеством и силой плыть против течения могли похвастать не все. Конечно, находились девушки, которые сознательно не спешили расстаться со своим девичеством и после тридцати, открыто заявляя, что замужество не их удел, но «доброжелательно» настроенное сообщество видело в этом не принципиальную позицию, а банальное отсутствие претендентов на их руку и сердце. Не каждая способна с улыбкой и железным самообладанием в тысяча первый раз отвечать на вопрос из серии: «Ну когда же…?», «А ты все еще не…?», выдерживая взгляды более успешных подруг, полные плохо скрытого превосходства и унизительного сочувствия. И потому многие, не вынеся тотального прессинга, все же бросались как в омут с головой в петлю первого попавшегося брака, руководствуясь примерно следующей философией: «Если не можешь замуж выйти, нужно туда хотя бы сходить», и увеличивающееся с каждым годом число разводов в этой, казалось бы, такой старомодной в вопросах брака стране было прямым следствием подобных умозаключений.

Радовал, правда, тот факт, что в Казахстане давно не женили детей по сговору родителей, как это до сих пор практикуется в других государствах Востока. Старшее поколение здесь, бесспорно, имело веское слово при выборе их чадом спутника жизни, но это слово все-таки не было решающим: никто не мог заставить юную особу выйти замуж против ее воли или запретить молодому человеку сочетаться браком с понравившейся ему девушкой, даже если у родителей было на этот счет противоположное мнение. И пусть любящие мамы и папы предпринимали все усилия (включая наставительные беседы, громкие скандалы и обещания лишить наследственных миллионов), чтобы оградить несмышленого отпрыска от надвигающейся катастрофы, – это было решение молодых, и они сами несли за него ответственность.

Хотя, надо признать, в последние годы в среде обеспеченных людей получили распространение так называемые династийные браки, когда детей не заставляли сделать выбор насильно, но искусно подводили к тому, что если соединить бизнес, капиталы, связи (нужное подчеркнуть) двух семей, то все вокруг и прежде всего сами брачующиеся от этого только выиграют. И «дети», будучи вполне взрослыми, чтобы понимать плюсы такого мероприятия, обычно соглашались с доводами родителей и шли под венец с предложенными кандидатурами. Не секрет, что материальный достаток – не гарантия семейного счастья и благополучия, и нет надобности уточнять, чем нередко заканчивались или во что превращались такого рода союзы (даже если официальный развод не оформлялся по все тем же коммерчески выгодным соображениям) – к сожалению, мало кто думал о вечных ценностях, когда дело касалось расширения бизнеса, вливания порции капитала в затухающее предприятие или приобретения полезных родственных связей и знакомств.

Вот в таком разнообразии и смешении культур и выросла Сабина, бывшая частью этого общества и продуктом своей эпохи, и поскольку в ее окружении некоторые вопросы супружества до сих пор регулировались архаичными, но все еще действующими постулатами, полностью игнорировать их она, разумеется, не могла. При этом нельзя сказать, что замужество было для нее самоцелью. Едва перешагнув двадцатилетний рубеж, эта девушка уже пару раз могла распрощаться со своим незамужним статусом, но ни один из предыдущих потенциально возможных кандидатов в мужья так и не смог убедить ее надеть на палец заветное кольцо. То ли ее смущала настойчивость ретивых обожателей, то ли настораживала сама идея брака в столь раннем возрасте – как бы то ни было, каждый раз она очень здраво рассуждала, что вся жизнь у нее еще впереди и связывать ее с человеком, в которого она лишь чуть-чуть влюблена, пожалуй, не стоит.

Однако с Арманом все было по-другому: ее отношение к нему не было детской влюбленностью или очередным быстротечным романом. Это было подлинной страстью юной, но уже созревшей для самозабвенной любви женщины, и все ее прошлые, легкие и наивные, увлечения не просто меркли по сравнению с этим чувством – ей казалось, что они даже не существовали.

Теперь ее не только не страшила перспектива провести всю оставшуюся жизнь рядом со своим избранником – напротив, она мечтала об этом и была готова на любые жертвы и испытания ради исполнения этой мечты. Она любила его до безумия, он был главным смыслом ее жизни, которую она намеревалась посвятить ему без остатка. Но и Арман дорожил ею по-настоящему – она видела и чувствовала это всем своим существом. Кроме того, он в самых возвышенных выражениях регулярно напоминал ей об этом, а она пьянела от счастья и верила ему безоглядно.

И потому сейчас, после высказанного им желания о чем-то серьезно поговорить, у нее не возникло и тени сомнения по поводу темы этой беседы. О чем таком важном он мог ей сообщить, как не о том, что жаждет назвать ее женой? Не без труда сохраняя видимость спокойствия и подавляя в себе восторженные порывы, Сабина так глубоко окунулась в мысленное решение связанных с бракосочетанием вопросов, что не сразу сообразила, о чем идет речь, когда, словно откуда-то издалека, до нее донесся голос Армана: «Приехали». Оглянувшись, она поняла, что они уже возле ее дома и за всю дорогу от университета она не проронила ни слова, погруженная в свои сладостные грезы. Но и Арман был молчалив и сосредоточен – судя по всему, из-за предстоящего разговора.

«Как же он переживает, бедный, – глаза, обращенные на возлюбленного, светились благодарностью и любовью, – и как обрадуется, когда поймет, что я согласна. Это будет незабываемый вечер!» И, ликующе-воодушевленная, она чмокнула его в щеку и побежала домой.

* * *

Оставшееся до пяти часов время тянулось бесконечно. В половине пятого Сабина облачилась в джинсы и футболку и, накинув на плечи флисовую кофту, села ждать Армана на подоконник. Считая минуты до его появления, она гипнотизировала циферблат часов, недоумевая, почему так медленно ползет по нему большая стрелка, когда в ее комнату вошла мама.

Даже в домашнем костюме и тапочках эта невероятно красивая сорокатрехлетняя женщина с утонченными