Лида Ритухина — светловолосая девочка лет на пять старше Левы — могла его удержать.

В третьем подъезде, где большую часть подвала занимала котельная центрального отопления, в тесной каморке, расположенной позади котла, тоже появилась жиличка. Никто не знал ее имени, и с легкой руки Тимки ее стали называть «индивидуалкой». Кличку следует признать весьма меткой — эта упитанная женщина с ямочками на щеках держалась исключительно обособленно. «Индивидуалка» почти не покидала свою каморку, и если бы не едкое слово, которое к ней прочно пристало, обитатели подвала позабыли бы о ее существовании. А между тем — как выяснилось впоследствии — это пухлое создание было далеко не таким невинным, каким казалось вначале…

Население последнего, четвертого, подвала состояло из трех обросших седеющей щетиной мужчин. Двое, угрюмые и молчаливые, были рабочими соседнего продовольственного склада, сгоревшего при бомбежке. Третьего звали Федей. О нем знали так же мало, как и об «индивидуалке» из котельной. По его словам, он уроженец Молдавии, ездил на заработки в Караганду; когда возвращался домой, грянула война — вот он и застрял в Сталинграде.

Таковы были те, кто наделял подвалы дома № 63 по Пензенской улице, или иначе — дома облпотребсоюза, который вошел в историю Сталинградской обороны как «Дом Павлова».

Впервые сержант Яков Павлов побывал здесь вскоре после переправы через Волгу. Вечером, когда выдалось короткое затишье, солдаты проходили по разрушенной Пензенской улице.

— Гляди, совсем не тронуло! — указал Павлов на четырехэтажный дом; единственный уцелевший, он странно выглядел среди уличных развалин.

— Мабуть, счастье ему такое, — вяло проговорил шагавший рядом солдат.

— Зайдем? — предложил Павлов.

— Хай йому бис, — отказался тот. — Чого я там не бачив?..

— Может, печка топится, кашу сварим… У меня концентраты.

— Звидкы там та пичка, — не соглашался солдат. — Тилькы проваландаемось…

Павлов все же зашел в дом один. Справедливо полагая, что вряд ли кто в такое время будет оставаться в верхних этажах, он направился прямо в подвал. Его сразу обступили. Как обрадовались советскому воину те, кто прятались здесь от стального и свинцового ливня, день за днем, без передышки, хлеставшего многострадальную землю их родного города!

Сержанта стали расспрашивать о положении на фронте. Тимка горящими глазами уставился на новенький автомат, который Павлов держал в руках, а Михаил Павлович все добивался: «Скоро ли ирода прогоните?»

— Скоро, папаша, скоро, — пообещал сержант.

Печь в подвале, к сожалению, не топилась.

— Да мы ее в один момент… — засуетилась Зина Макарова.

Но Павлову пришлось отказаться от любезного гостеприимства. Надо было торопиться в роту.

На том и закончилось первое краткое знакомство сержанта Павлова с обитателями этого дома.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ДВЕ ГРАНАТЫ ВАСИЛИЯ САРАЕВА

Стрелковое отделение сержанта Павлова входило в седьмую роту третьего батальона, которым командовал капитан Дронов. Батальон действовал в центре боевого порядка полка. Справа от него находился второй, а слева — первый батальон, захвативший вокзал.

В те дни, когда бои велись на улицах Сталинграда, перед батальонами и даже полками ставились задачи, которые на первый взгляд могли показаться узкими: например, занять определенный дом. Тогда бой за какую-нибудь коробку здания длился не одну неделю. Отдельные дома, за которые дрались штурмовые группы, переходили из рук в руки по нескольку раз. Не на одном только гвоздильном заводе одновременно находились и наши и немцы. Сколько раз и в других зданиях бывало, что врагов разделяла лишь тонкая стена!

…Занималось утро второго после переправы дня, когда Дронов явился на КП полка по вызову полковника Елина.

Елин поставил перед третьим батальоном задачу наступать на здания средней школы и военторга.

— Действуйте, Виктор Иванович, решительно, — сказал в заключение командир полка, — по-нашему, по-волжскому действуйте.

Елин считал Дронова земляком — ведь капитан тоже волжанин, из Астрахани. В усталых глазах полковника заиграли огоньки. Их скорее можно было угадать, чем заметить при тусклом мерцании каганцов.

Капитан скользнул взглядом по лежавшему на столе плану Сталинграда. Ровные улицы и проезды, широкие площади, правильные прямоугольники кварталов… И во что все это теперь превращено!

Елин перехватил взгляд капитана и провел ладонью по карте, густо испещренной разноцветными карандашами. Только вторые сутки работает он с этой картой, а что с нею стало! Положение меняется поминутно: не успеешь нанести обстановку, как новые значки уже никому не нужны…

Ход сообщения из штаба батальона в полк.

Фото С. Лоскутова.

От командира полка Дронов возвращался по свежевырытому ходу сообщения. Только теперь он заметил, что траншею уже успели вырыть на полный профиль. Подумать только, какими длинными оказались эти сутки. Даже не сутки — двадцать два часа минуло с того момента, как он покинул баржу. А скольких уже нет! Убит Василий Довженко — командир седьмой роты, ранен командир девятой… Седьмой ротой теперь командует политрук Наумов. Надо же! Наумов давно просил перевести его на командную должность. И не потому, что не имел вкуса к политработе, — не многие умели так, как он, находить дорогу к солдатскому сердцу. Просто работу командира Наумов считал своим истинным призванием. По правде говоря, командир из Наумова получается дельный, и за седьмую роту можно быть спокойным… Так, размышляя на ходу о делах, Дронов принял решение: седьмую роту, как наиболее надежную, он поручит своему заместителю капитану Жукову, но зато девятую поведет на штурм дома военторга сам.

Однако осуществить свой замысел Дронову не довелось. Не успел он выбраться из подвала, где находился батальонный командный пункт, как почувствовал сильный толчок в правую руку повыше локтя…

Связной Николай Формусатов, неотступно следовавший за своим командиром, оттащил его назад, в подвал, и там раненым немедленно занялась санинструктор Маша Ульянова, худенькая стриженая девушка с выбившимся из-под пилотки рыжеватым хохолком.

Капитан Жуков немедленно доложил командиру полка о случившемся.

— Принимайте батальон и продолжайте выполнять задачу, — раздался в телефонной трубке басовитый голос Елина.

Гитлеровцы, засевшие в здании средней школы, встретили седьмую роту сильным пулеметным огнем. Пришлось понести потери и залечь. Выкурить немцев взялся Василий Сараев — юркий и подвижной солдат, грозненский нефтяник. Укрываясь в развалинах, Сараев сумел незаметно подползти к школе. И все в цепи увидели,