Но тут ее шепотом окликнула Селина.

— Послушай, Эйлин, у меня есть одна идея. За мной должны приехать на повозке! Я попрошу сестру, и тогда ты…

Договорить она не успела. В трапезную стремительно вошла сестра Анхелина. А за ней буквально вкатилась раскрасневшаяся сестра-смотрительница. Сестра Анхелина замерла, пристально оглядывая девиц. Эйлин опять показалось, что их пересчитывают по головам, и на всякий случай пригнулась. Потому что на нее смотрели особенно пристально, как будто у нее все крамольные мысли были на лице написаны.

Наконецсестра Анхелинасказала:

— Будьте внимательнее. На сегодня прогулки запрещены.

И вышла.

Когда наставница удалилась, сестра — смотрительница трапезной выдохнула, хватаясь за грудь и закатывая глаза, и тут же напустилась на них:

— Юные леди! Быстро заканчивайте завтрак и все по кельям. У нас такое творится!

— А что творится-то? — зашумели девушки.

— Чшшш! — вытаращила глаза добрая смотрительница трапезной. — Сейчас же замолчите!

Но потом, оглянувшись в сторону двери, все-таки сказала едва слышно:

— Неизвестный нарушитель был замечен у стен монастыря.

— А… — восторженно ахнули девушки, всем хотелось хоть одним глазком взглянуть на таинственного нарушителя.

Эйлин молчала и загадочно улыбалась, она его уже видела.

После завтрака снова явилась сестра Анхелина и строго велела:

— Никаких разговоров. Никаких прогулок. Все отправляются в кельи. Возможен визит инспектирующих попечителей.

* * *

В кельи так в кельи. Но Эйлин не собиралась сидеть там целый день безвылазно.

Дождавшись, когда снаружи все утихнет, она вылезла в окно и незаметно выбралась в сад.

* * *

Однако мало было выбраться, надо было еще не попасться никому на глаза.

Сад, примыкавший к крылу, где находились кельи послушниц, был невелик. А чтобы добраться до стены, нужно было пересечь двор, который сейчас как раз огромной метлой мел конюх.

Вшуххх. Вшуххх.

Короткими перебежками от дерева к дереву. И каждый раз застывать, вытягиваясь в струнку, когда он останавливался. Главное, чтобы не вздумал повернуться к ней лицом или, того хуже, идти сейчас сгребать в саду прошлогоднюю листву. Потому что у стены Эйлин заметила еще грабли, большой совок и тачку.

А мерный шум метлы, между прочим, приближался. Сидеть здесь и ждать, когда ее обнаружат, точно не имело смысла. Эйлин вовсе не хотела, чтобы ее потом оставили без обеда и ужина. Но тут конюха окликнул келарь, которому срочно нужно было убрать какие-то тюки. Они долго препирались, но потом конюх взял тачку и все же пошел вслед за келарем.

Настала благословенная тишина.

Эйлин осторожно выглянула из-за старого дерева, за которым пряталась, быстро подобрала юбки и побежала в сторону обширного монастырского огорода. Только успела спрятаться за плетень — голоса. Она тут же присела, прислушиваясь.

— … посещение… и раньше срока! — голос сестры Анхелины звучал нервно.

Хммм? Любое посещение в их монотонной жизни было событием, а уж внезапная проверка — тем более. Но больше Эйлин ничего не успела разобрать. Голоса удалились, а она, пригибаясь, побежала между грядок к росшим у стены кустам жасмина и сирени. Все, дальше можно было не спешить. Кусты росли так густо, что за ними ее со двора не увидят.

Эйлин спокойно вскарабкалась на стену и выглянула наружу. Отсюда было видно все. Лесок, петлявшую среди полей подъездную дорогу и вдалеке замок в туманной дымке. А вот на подъездной дороге было пусто. Тогда с чего бы вдруг такой переполох? Ну, в самом деле, не прилетит же по воздуху эта комиссия попечителей? Ей стало смешно.

Она устроилась на широченной стене, по которой спокойно мог бы проехать всадник в полном боевом вооружении. Стянула чепец, тряхнула волосами и с наслаждением подставила лицо солнцу. Делать это категорически запрещалось, от солнца кожа могла потемнеть, а волосы стать ломкими. Эйлин не могла понять, кому нужны ее волосы, ее же все равно никто не видит?

Потом перевернулась на живот и свесилаголову, глядя вниз. Если честно, то ей было бы интересно снова увидеть того молодого господина с лошадью, в смысле нарушителя. Но увы, на опушке у рва не было никого. Только в зеленоватой воде, заполнявшей ров, монотонно квакали лягушки да иногда слышался плеск.

И вдруг откуда-то сверху с шумом слетел крупный ворон.

От неожиданности Эйлин отпрыгнула за зубец, а когда осторожно выглянула, на заросшем зеленой травой берегу рва сидел тот самый парень и смотрел на нее. О-о. Эйлин спряталась снова. Но потом, понимая, что это глупо, расправила юбки и уселась на стене.

Парень тут же поднялся на ноги и даже, кажется, смутился.

— Леди.

Кхммм. Сейчас надо было уйти, потому что общение с мужчинами строжайше запрещено. Но ведь это был нарушитель! К тому же ее безопасности ничего не угрожало, между ними больше десяти метров высоты и ров. Эйлин чопорно кивнула.

А он приложил руку к сердцу, отвесил глубокий поклон и выдал, оглядываясь:

— Прошу прощения, леди, не имею чести быть представленным, но нет ли у вас какой-нибудь еды? А то я так голоден, что…

Парень прокашлялся в кулак и оглянулся снова.

* * *

Он чуть было не сказал «что негде переночевать», но вовремя опомнился. Этот прием Морис Фалько обычно применял, когда нужно было втереться… (э… он не любил это слово), вызвать у девушек определенное доверие. И действовало безотказно.

Потому что честность подкупает. А есть ему хотелось всегда. Природа метаморфа — ускоренный метаболизм и все такое. Так что Морис практически не соврал.

Просто все его мысли в тот момент были только о том, чтобы не спугнуть ее. Не дать уйти, задержать. Потому что, когда он ее впервые увидел…

Нет, сейчас он мог понять и Хилмора, и Рэйдегара.

Мозги отшибло напрочь.

Мысль, которая у него возникла, после того как улегся звон эйфории, была скорее инстинктом дракона, которым он был как-никак в одной их своих ипостасей: «Схватить. Утащить в пещеру. Спрятать. Никого не подпускать».

А потом он просто растекся сиропом.

Его невеста была так похожа на Алиану, такая же беленькая и нежная, но уже сейчас в ней в полной мере проглядывали колоссальное упрямство и присущий асам огонь преисподней. Дочь Рэйдегара. А глаза… О, это были глаза Ангерарда Рэймзи. В первый момент Фалько испытал легкий панический трепет, но все мысли о самосохранении испарились почти мгновенно.

Вот как сейчас.

Девушка нахмурилась, а он боялся только одного — что она опять сбежит от него.

Однако она шикнула:

— Тише, сударь!

И озабоченно оглянулась куда-то за