— Это, наверное, забавно, но не сегодня. А это что? — он держал в руках тонкие листы с карандашными рисунками.

Два портрета. На одном Элоиза была изображена в бальном платье, с диадемой и распущенными волосами. А на втором — обнажённой на постели. И на обоих — с невесомыми прозрачными крыльями.

— Портреты, — пожала она плечами и улыбнулась.

— Вот как есть фея, даже с крыльями. Кто это увидел вас так точно?

— Вы незнакомы, я полагаю.

— Уж наверное. А вот это совсем интересно, — он поднял и разглядывал фотографию. — Неужели из того самого сета?

Три чёрно-белых фотопортрета. На одном она в чёрном кружевном белье и чулках на поясе, чулки с бантами, волосы убраны. На втором — только в чулках, один пристёгнут, как положено, второй спущен. А на третьем — даже и без чулок. Зато с жемчужными бусами и завитыми в локоны волосами.

— Да, всё так, оттуда, — она не смотрела на него и собирала с полу рассыпавшиеся броши и кольца.

— Элоиза, прервитесь, пожалуйста, — он взял её за руку и развернул к себе.

Отложил фотографии на комод.

— Да? — она не понимала, потому напряглась.

— Рассказать вам, что я там вижу?

— Расскажите.

— Очень красивую девушку. Я снова пожалел, что мы не были знакомы тогда. Вдруг мне тоже бы досталось такое фото? Я не уверен, что был бы готов участвовать в ваших, как вы сказали, приключениях, но кто меня знает, конечно. Но если бы мы были знакомы — в моей жизни не было бы многих странных отношений, но были бы вы.

— Спасибо за доверие, — серьёзно кивнула она и вернулась к рассыпанным украшениям.

Когда всё упавшее было возвращено в шкатулки и папку, Элоиза заглянула внутрь сейфа и достала ещё одну шкатулку — чёрную и продолговатую. В ней лежала длинная нитка розоватого жемчуга, все жемчужины были примерно одного размера и одинаковой круглой формы, кроме одной — та была немного сплюснута, и сбоку у неё оказалась вмятина в форме аккуратной воронки.

— Вот смотрите, на фото этот самый фрагмент нитки, — Элоиза взяла фотографию и показала жемчужину с воронкой.

— Да, я вижу. Вы с тех пор не носите эти бусы?

— Просто не ношу. Не знаю, почему. Вообще о них забыла.

— Я помню у вас чёрно-белые подобные бусы, — Себастьен вернул нитку в шкатулку.

— Да, я тогда их специально покупала к празднику у Полины. А эти… не знаю. Возможно, их стоит оставить снаружи, подержать на воздухе и заменить им нитку.

— Вы сами заменяете?

— Нет, что вы, отдаю специалисту. У Полины есть такой, ухаживает за её украшениями.

— Тогда берите её с собой. Пусть лежит на воздухе где-нибудь у меня. Кстати, вы не рассказывали никаких новостей о шантажисте. Я правильно понимаю, что новостей нет?

— Да, сегодня не было ничего нового. Марго сказала — у неё тоже. Остальным я вечером не звонила.

— Хорошо, ждём. Скажите, вы всё собрали?

— Нет ещё, — Элоиза нашла большой пакет и открыла дверь ванной.

Если забудет что-нибудь — не беда. Но лучше ведь не забывать, так?

Пакета едва хватило. Себастьен заглянул, осмотрел её, пакет и оставшиеся на поверхностях флаконы.

— Скажите, вам действительно нужно вот это всё?

— Я могу обойтись, но я привыкла, что у меня есть разные нужные средства под рукой.

— Это для того, чтобы мыться?

— Да, для душа, для волос, для ухода за собой. Если хотите, я вам расскажу, конечно, что и для чего, но займёт много времени.

— Мне казалось, что у меня там тоже есть, чем помыться? Я ошибся? — смеялся он.

— Каждый день одно и то же? Скучно, — Элоиза подхватила пакет и вытащила его наружу.

— Вот как, — улыбнулся он. — Скажите, в моей ванной будет пахнуть так же удивительно?

— Это возможно, — кивнула она.

— Значит, попробуем.

Ох, и ещё не забыть про лекарства. Все, какие могут понадобиться. Сложить в отдельную косметичку и сунуть её в один из пакетов.

— Вот теперь мы можем отправляться. И если мне что-то очень понадобится, то я буду приходить и брать.

— Непременно, — согласился он.

Когда следующим утром Элоиза пришла в свой рабочий кабинет и выдохнула, то подумала — возможно, все затеи Себастьена вовсе не лишены смысла. И сейчас ей было наплевать на всех шантажистов этого мира. Они же ещё вылезут? Вылезут, непременно. Вот тут-то мы их и поймаем.

Вчера они принесли кофры и пакеты с вещами в его жилище, и некоторое время раскладывали вещи. Ну да, она немного паниковала — он всегда такой аккуратный, и в комнатах у него тоже всегда порядок, она, конечно, снаружи тоже аккуратна, но внутри-то у неё полный хаос! Она кладёт вещи не на место, а куда удобно, и потом не всегда может что-то сразу найти. У неё всегда загромождены все возможные поверхности. Теперь и у него так тоже будет, и пусть радуется, он этого хотел.

Впрочем, в шкафу нашлись полки, и место для плечиков с одеждой тоже нашлось, что-то сгрузили на подоконник, а в ванной Элоиза просто заняла все доступные полочки и бортики. Он ведь даже не знает, сколько ей нужно времени, чтобы голову вымыть. И не в поездке, по-быстрому, а по-настоящему, с масками, сыворотками и прочим всяким.

Но в конце концов, это ж ненормально — любить человека и так бояться жить с ним. Так не должно быть. Нужно посмотреть на вопрос с другой стороны.

Однако времени для другой постановки вопроса не нашлось, потому что они быстро поужинали под кино, а потом пошли в спальню и до середины ночи рассматривали её красивое бельё и что там ещё с ним можно делать. Прямо скажем, после такого особенно не хотелось утром вставать и куда-то идти. Но ничего, встали и пошли, и Элоиза понимала, что чувствует себя совсем не худшим образом, могло быть неприятнее.

Может быть, так оно и работает — каждодневные позитив и поддержка из дома помогают пережить все неприятности, которые случаются вовне? Но никто ж не гарантирует, что позитив и поддержка будут продолжаться вечно? Как же тогда живёт та же Доменика Секунда, она-то уверяет, что ничего никуда не девается?

Во всяком случае, Элоизе уже очень хотелось, чтобы день прошёл поскорее. Вечером они договорились пойти наружу гулять, а дальше — как получится.

Она включила компьютер и открыла почту. И сразу же увидела очередное письмо с неизвестного адреса. От неё хотели полмиллиона евро до двадцати часов воскресенья — иначе фотографии окажутся в сети.

Элоиза начала с того, что позвонила любезной сестрице. Та только встала и писем ещё не смотрела, но была отправлена в нужном направлении. Пока Марго изучала свою почту, Элоиза успела позвонить Адриенне и Николя. Было странно — с Адриенны хотели четыреста тысяч, а с Николя — и вовсе триста.