в прощальном письме. Наконец она решила, что надо сесть и успокоиться. Так она и сделала, а для лучшего успокоения начала восстанавливать правильный ритм дыхания, как учил ее когда-то мастер Котта.

Не успела Ева подышать спокойно и нескольких минут, как услышала звук поворота ключа в замке своей двери. Сердце снова забилось сильнее, и все усилия, потраченные на восстановление гармонии, пошли прахом.

Дверь широко распахнули, за порогом оказались двое стражников городского суда. На их поясах висели объемные мечи, а их лица нисколько не выражали дружелюбие. Оба выглядели скорее скучающе-равнодушными.

— Евангелина Теодрик, вас вызывает городской королевский суд для оглашения окончательного приговора, — сказал один из мужчин совершенно не выражающим ничего голосом. Ни намека на то, что ждет девушку в зале суда. — Мы проводим вас в зал заседания, где вашего прибытия ожидает святейший совет.

Ева встала и подошла к стражникам с замирающим сердцем и единственной мыслью в голове: «Все решится сейчас. Мое будущее, моя жизнь…» Но по ее лицу нельзя было определить, что она чувствует в тот момент, какая буря разыгралась в ее душе. Она оставалась спокойной, лишь немного побледнела.

Они шли по лестницам и переходам, проходили через какие-то двери и комнаты, и все это как в тумане. Светлые цвета сменялись темными, яркие — тусклыми и обратно. Навстречу шли люди больше похожие на движущиеся пятна, и каждый шаг отдавался в голове многократным эхом.

А потом открылась позолоченная двухстворчатая дверь — и наступила полная тишина. Там тоже было много разных пятен-людей, но неподвижных, и оттого казавшихся неживыми. Девушка кожей ощущала покалывание от сотен пар глаз всех этих людей, от решения которых зависела ее судьба.

— Евангелина Теодрик, — раздалось в полной тишине.

Сердце замерло, в легких внезапно кончился воздух, сделалось жарко.

— Подтвердите свою личность.

— Да, это я.

— Заключенная Евангелина Теодрик, ранее обвиняемая в учинении беспорядков на улицах города в ночное время суток, в нанесении тяжких телесных повреждений подданному короля Оттону Пансе, приведших к смерти выше названного сановника. Суд вызвал вас для оглашения окончательного приговора. После всех проведенных нами процедур, касающихся выяснения правды и восстановления картины произошедшего в тот вечер инцидента, в строгом соответствии с установленными правилами, суд готов вынести свое решение. Городской королевский суд присяжных заседателей совместно с приор-префектом, королевским наместником города Нота, постановил: в связи с наличием неоспоримых доказательств невиновности подсудимой Евангелины Теодрик снять с нее все перечисленные ранее обвинения и выразить извинения во всех причиненных ей неудобствах, вызванных рассмотрением этого сложного и чрезвычайно ответственного дела. Священным именем короля и святейшего совета объявляю: Евангелина Теодрик, вы — честный подданный короля и вы свободны!

Глава 2

День обещал быть таким же теплым и солнечным, как вчерашний. Ева, счастливая и свободная, расположилась на первом этаже мастерской у огромных распахнутых настежь окон с работой в руках. Она украшала лезвие меча. Эта тонкая работа требовала огромного мастерства, безупречной точности и твердой руки, только тогда из-под игольно-тонких инструментов выходили необычайно сложные и мелкие детали узора. Клинок украшал амфиптер — извивающийся крылатый дракон, каждая чешуйка которого была выгравирована с такой тщательностью, с таким изяществом, что этот символ защиты и доблести, казалось, вот-вот готов сорваться со сверкающего металла.

Вот за что знающие люди так ценили мастеров фамилии Теодрик: оружие, выходящее из их рук, буквально оживало. Это были неповторимые вещи со своей индивидуальностью и характером.

Ева не любила свою работу. Отец, фанат своего дела, любил повторять, что в неживом предмете возникает жизнь, что из совершенно непритязательного куска металла, дерева или камня рождается произведение искусства и что оно светится изнутри, словно в благодарность за свое создание. Девушка ничего этого не замечала, но работа есть работа, тем более, она приносит немалый доход. Куда с большей охотой она упражнялась в фехтовании и мечтала поступить на службу к королю.

Время от времени за работой Ева мурлыкала какую-то мелодию, придирчиво оглядывая свое зеркально отполированное творение, на гладкой поверхности которого весело играли и переливались световые блики. Нанесение узора на клинок было тяжелой и напряженной работой, и, чтобы дать глазам отдых, иногда девушка переводила взгляд к окнам и к виду, открывающемуся за ними.

Сразу за окнами по обеим сторонам от мощеной камнем дорожки дозревали сливы и яблоки на массивных ветках старых деревьев, а чуть дальше уже можно было видеть соседские дома с противоположной стороны улицы, прогуливающихся или спешащих людей, лошадей, экипажи.

С лицевой стороны дома деревья занимали лишь крошеный участок земли едва ли в два ряда, зато на заднем дворе раскинулся поистине великолепный сад со всевозможными сортами плодовых деревьев. Чуть поодаль расположился мощный виноградник и рядом с ним небольшой ухоженный огородик. Уделять много времени уходу за растениями семья Евы сейчас не могла, но содержать огород уже вошло в привычку еще с тех времен, когда выращиванием растений начала заниматься Марин, мать Евы.

Девушка вспомнила светящееся добротой лицо матери, ее простые и приятные черты, мягкий голос и нежную улыбку. Она немного повернула клинок и увидела в нем свое отражение. Она очень гордилась тем, что унаследовала некоторые черты от матери.

Легкий порыв ветра проник в мастерскую сквозь открытые окна и зашевелил занавески. Волны полупрозрачной ткани поднялись, выгнулись, как паруса корабля при попутном ветре, и тихо опустились, чтобы продолжать свое привычное мерное движение под потоками воздуха. У Евы появилось смутное ощущение, что она что-то хотела сделать, но напрочь об этом позабыла.

Через некоторый промежуток времени — Ева восприняла его как несколько минут, хотя на самом деле прошло более часа — краем глаза она заметила какое-то движение в сторону дома. Оторвавшись от работы и приглядевшись в просветы между листьями и ветками, Ева внезапно вспомнила то, о чем забыла.

По дорожке между деревьев шел не кто иной как ее новый знакомый. Он заметил ее и кивнул в знак приветствия. Одет он был довольно тщательно, а одежда и обувь были такого качества, что сразу говорили о его благородном происхождении, так же как о немалом благосостоянии. Вчера во время его визита в тюрьму Ева этого не заметила — она вообще ничего кроме его лица не видела — и поэтому вначале немного растерялась, но быстро собралась, мотнула головой, обернула меч мягкой фланелевой тканью и подошла к дверям.

— Добрый день, Ева, — Киней выглядел уставшим и был как будто напряжен, но пытался скрыть это вежливой улыбкой. — Рад тебя видеть.

— Взаимно.

— Я приехал за тобой как и обещал, —