Почему у меня такое чувство, что это соглашение окажется гораздо сложнее, чем кто-либо из нас предполагал?

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Я смотрю, как Пресли поднимается по ступенькам моего частного самолета. Она все еще в своем рабочем наряде — клетчатой юбке до колен, белой водолазке и черных замшевых сапогах на шпильке. Ее брюнетистые волосы ниспадают каскадом по спине, и в моей голове проносятся мысли о том, как я крепко сжимаю их, впиваясь в ее губы пламенным поцелуем.

Это неподобающая мысль о моей помощнице.

Нельзя отрицать, что Пресли красива, но мы работаем вместе. Не говоря уже о том, что она на девять лет моложе меня. С тех пор как я нанял ее, делал все возможное, чтобы поддерживать строгие профессиональные отношения, так что не уверен, почему мой член протестует именно в этот момент. Возможно, потому, что я давно не трахался.

За последние несколько месяцев я работал над несколькими приобретениями и редко покидал офис. Не помогает и то, что все мои сотрудники хотят взять отпуск в самый напряженный сезон. Сотни писем ждут ответа в моем почтовом ящике, необходимо подготовить предложения для трех новых клиентов, и множество юридических документов готовы к рассмотрению. Так почему же, черт возьми, я откладываю все это на потом только потому, что моя помощница сказала, что ей нужно уехать домой на праздники? Или, может быть, лучше спросить, почему я настоял на том, чтобы поехать с ней?

Я объясняю это временным упущением в рассуждениях. После того как я увидел ее список желаний, никак не мог позволить ей отправиться домой в Аспен Гроув одной, зная, что в любой момент она может поцеловать кого-нибудь под омелой.

— Мистер Синклер, вы идете? — Спросила Пресли со своего места у двери на посадку.

— Да.

Я бегом поднимаюсь по ступенькам, чтобы встретить ее. Как только мы оказываемся внутри, одобряюще киваю стюардессе, когда она протягивает мне стакан с виски на два пальца. Выпиваю жидкость одним глотком, возвращаю пустой стакан на поднос.

В салоне моего самолета восемь кожаных кресел слева, два длинных дивана справа и большой телевизор с плоским экраном, встроенный в дальнюю стену. Пресли ведет нас к креслам в задней части салона, оборудованным рабочими местами, зная, что я планирую работать на протяжении всего полета.

Я знаю, что у моих сотрудников есть несколько подходящих прозвищ для меня, включая «жестокая задница», «дьявол» и «Гринч».

Я трудоголик, который держится особняком и требует от своих сотрудников самого лучшего, и я не приношу за это никаких извинений.

Большинство людей полагают, что я унаследовал свое богатство, но они ошибаются. Конечно, я вырос в обеспеченной семье: мой отец был владельцем успешной фармацевтической компании, а мать происходила из старого нефтяного рода. Однако, кроме оплаты моего образования, они не дали мне ни цента с тех пор, как я окончил среднюю школу.

У меня не было обычного детства. Время, проведенное с отцом, было посвящено тому, как вести бизнес и как важно делать все, чтобы стать успешным. Его версия жесткой любви заключалась в том, что он отрезал меня от наследства, чтобы я был вынужден отважиться и доказать ему, что способен добиться успеха самостоятельно. И все равно, что бы я ни делал, он никогда не будет доволен. Когда я заработал свой первый миллион, он сказал, что я недостаточно усердно работаю, а в тот день, когда я стал миллиардером, он был разочарован тем, что я не достиг этого статуса раньше.

— Почему тебя так волнует этот твой праздничный список желаний? — Спрашиваю я Пресли.

Я задаюсь этим вопросом с тех пор, как наткнулся на прошлогодний список.

— Моя мама на Рождество делает все возможное, и, наверное, можно сказать, что это передалось и мне. Обычно семья помогает мне с составлением списка. Нет ничего лучше, чем провести время с теми, кого я люблю, и создать воспоминания, которые мы сможем лелеять вечно.

Я отрывисто киваю, не в силах произнести ни слова из-за комка в горле. Отвлекаю себя, доставая ноутбук, отправляя несколько электронных писем.

Подавляю смешок, когда открываю письмо от личного помощника моей матери с приложенной к нему открыткой «Сезонное поздравление». Такое можно послать деловому партнеру, а не сыну, но это вполне соответствует нашим отношениям — или их отсутствию.

Часть меня завидует Пресли, и я задаюсь вопросом, знает ли она, как ей повезло, что у нее есть заботливые родители.

Через час, когда мы приземлились в Аспен Гроув, нас ждал черный внедорожник. К счастью, прямо за городом есть аэродром, от которого до дома родителей Пресли всего десять минут езды.

Она настаивает, чтобы водитель высадил нас там, и планирует отвезти меня в отель, как только повидается с семьей. Я попросил ее позвонить раньше и забронировать последний свободный номер, так что у меня будет достаточно личного пространства, пока я здесь.

Я читаю предложение от нового клиента, когда машина замедляет ход и останавливается возле двухэтажного дома в стиле кейп с крыльцом. Тысячи разноцветных лампочек покрывают каждый дюйм его экстерьера, а в центре двора стоят восемь надувных северных оленей, за которыми на санях едет Санта-Клаус.

Закатываю глаза от такого драматического зрелища. Знаю, она говорила, что ее мама помешана на Рождестве, но я не хочу проводить следующие несколько дней с кучкой рождественских фанатиков. Какого черта я согласился на это?

Потому что это лучше, чем провести праздники в одиночестве в своем пентхаусе.

По крайней мере, я на это надеюсь.

Я бесшумно следую за Пресли по подъездной дорожке к входной двери с нашими сумками на буксире, но чуть не сталкиваюсь с ней, когда она резко останавливается на верхней ступеньке крыльца.

— Что вы делаете, мисс Стаффорд?

— Вы не можете так меня здесь называть. — Шипит она.

Я нахмурил брови.

— А как я должен вас называть?

— Пресли. — Ее тон язвителен. — Только мой босс будет называть меня мисс Стаффорд, а вы не он, помните?

— Отлично. Почему мы стоим на улице, Пресли?

— Я просто поняла, что никогда раньше не приводила домой мужчину. — Объясняет она. — Я всегда думала, что если и приведу, то это будет кто-то, с кем я встречаюсь…Не берите в голову, вы не поймете.

Она отмахивается от меня.

Прежде чем я успеваю ответить, входная дверь распахивается, и нас встречает старшая версия Пресли — ее мать, как я полагаю.