Мы с Наташкой разлетелись по обе стороны купе, уселись и на всякий случай подняли руки вверх. Помнится, я желала только одного: чтобы невидимый противник как-нибудь материализовался из ничего и добровольно сдался. Бывают же чудеса на свете.

Тем временем к нашему нападающему подбежала группа поддержки во главе с очень нервным и циничным следователем Туляковым, из другого конца вагона послышался женский визг и нервные мужские голоса, сообщившие, что идет операция по задержанию убийцы…

К слову сказать, до конца этого кошмарного дня у меня сохранялась стойкая тенденция на любое ко мне обращение вскидывать руки вверх. Раздражение на команду оперативников, заставивших пережить дополнительные крайне неприятные минуты, оказалось столь сильным, что мы с Наташкой, не сговариваясь, талдычили одно и то же: ничего и никого не видели, не слышали, всю ночь спали. А свой явный испуг объяснили неожиданным вторжением сотрудника милиции. Не зря раньше милиционерами детей пугали, выглядел он, как форменный убийца. Был бы в привычном глазу гражданском обмундировании, возможно, до такой степени не перепугались бы.

Измученные «полноценным» отдыхом, мы с Наташкой мечтали скорее добраться до дома и смыть с себя весь негатив безумной поездки во спасение Кэтькиного душевного здоровья. Надо отдать должное ребятам — помогли нам выйти из вагона с сумками. Про свои вещи мы забыли. А после того как собрались ловить такси прямо на перроне Павелецкого вокзала, причем, до деревни с названием «где-то под Тамбовом», они указали нам правильное направление поиска транспортного средства. Даже любезно сообщили, что мы в столице, а заодно и напомнили наш московский адрес. Не надеясь на усвоение нами полученных знаний, без очереди посадили нас на такси, уговорив водителя не поддаваться на провокационные поправки маршрута в сторону Тамбова. Не уверена, что таксист не проникся уверенностью, что наше с Наташкой место — дурдом. Всю дорогу он напряженно молчал, заговорил только после того, как мы с ним рассчитались и вылезли из машины. И то, не с нами, а с ней. Она у него неожиданно заглохла. Таксист почему-то был уверен, что техника сдурела, набравшись от нас передового в атом деле опыта. Мы посчитали ниже своего достоинства с ним спорить. Наташка просто потребовала сдачу в размере десяти рублей. За вредность.

Я проспала до часу дня. Могла бы и больше, да, к счастью, разбудила Наташка, открывшая входную дверь своими ключами. Если бы не разбудила, мне бы не удалось скрыться от приснившегося незнакомца из тамбура. Несмотря на мой истеричный совет держать голову в холоде, он с накинутым на голову пальто гонялся за мной по всему составу, несущемуся с огромной скоростью неизвестно куда. При атом требовал вернуть ему пуховый платок — память о его покойной бабушке. Громкий Наташкин вопрос: «Ир, спишь, что ли?» — застал меня в ловушке, в которую превратилось наше купе. Как меня угораздило туда скрыться, уму непостижимо. Знала же, что закрытые двери для бывшего попутчика уже не преграда…

Я вернулась в реальность, с трудом вживаясь в то, что гонки с преследованием по пустым вагонам — просто дурной сон. Но полного облегчения не испытала, так как не могла избавиться от нехороших предчувствий. Поэтому и не ответила подруге.

— Ты что, только глаза продрала? — удивилась Наташка, своим видом демонстрирующая полный аншлаг положительных эмоций. Надо полагать, выспалась со всеми удобствами — в собственной кровати, не летящей впереди паровоза. — Ириша, не вижу радости в глазах. Почувствуй разницу: насколько лучше дома, чем в гостях.

Вольным стилем подруга прошлась к окну и откинула занавески.

— «Зима! Крестьянин торжествуя…» Впрочем, с чего бы ему торжествовать, направляясь на несанкционированную вырубку леса? Вдруг поймают? Это у нас здесь центральное отопление. Ты сумку разобрала?

Я сослалась на отсутствие подходящего настроения. Надо для начала позвонить Димке и доложить, что мы на месте.

— Еще чего! Он все равно со злости вне зоны доступа. Надо отдыхать друг от друга. Пусть ребята проникнутся своей заброшенностью и одиночеством. К моменту возвращения спесь с них сойдет, вот и порадуем мужиков своим сверхсрочным прибытием. Вроде как тоже жить без них не можем. Ир, да что с тобой такое?

— Ничего. Считай, что тебе обзавидовалась. — Я поймала себя на том, что начинаю улыбаться. — Вторая серия кошмара. Убиенный попутчик во сне явился, требовал вернуть ему платок, который он, уходя на смерть, забыл в купе.

— Ну так и отдала бы. Зачем тебе чужой и почти лысый платок? Даже в состоянии сна надо уметь координировать свое поведение при грабеже.

— И ты туда же! Я платок не брала.

— А мы сейчас это проверим. В следующий раз покойный вымогатель приснится, возьмешь меня в свидетели. Где твоя сумка? Надо заодно и кувшин вытащить.

— В холле у кресла. Я пока чайник включу… Времени на чайник мне хватило. Успела даже зевнуть, потянуться и заглянуть в холодильник, когда из холла раздался тревожный Наташкин голос:

— Не поняла…

— Повторяешься, — машинально отметила я вслух, решив, что мы с ней перепутали сумки и она своеобразно радуется внезапному свиданию со своими шмотками. Правда, утром в купе Наталья «не поняла» нечто другое — мое объяснение по поводу исчезновения с полки платка попутчика.

С ироничной усмешкой я вернулась в холл и ошалело уставилась на то, что держала в руках подруга. Небольшой сверток — сантиметров сорок. В моих вещах ярко-малинового махрового полотенца точно не имелось. Не мой цвет. Слишком вызывающий.

— У меня полотенце персиковое, — на всякий случай напомнила я Наташке.

— А то я не знаю. Ты мне такое же дарила. Вечно навязываешь свои вкусы. Впрочем, оно хорошо гармонирует с цветом моих тапочек. Разворачивать? Тяжелая фигня. — Подруга взвесила сверток на вытянутой руке.

— Подожди… Не надо пока разворачивать, дай подумать… А если там орудие убийства мужика из тамбура?

— Тогда на нем должны быть следы удара. Кровавые.

— Логично было бы «ударнику» его выкинуть. Зачем мне-то подкладывать?

— Может, убийца задействовал тебя как средство для переноски тяжестей? Маршрут простой: вокзал — квартира — помойка.

— Думай, что говоришь! К чему убийце такие сложности? Минуя туалет и мусорный ящик… В конце концов, мог использовать сам тамбур. Тащиться с атой штуковиной в другой конец вагона, чтобы подкинуть ее Ирине Александровне Ефимовой! Невероятная глупость.

— Ты что, ему официально представилась?

— С чего ты взяла?

— Тогда не болтай лишнего. Не Ирине Александровне Ефимовой, а просто бабе из первого купе. Хотя… Ты права. Баба из первого купе убийце на фиг не нужна. Ой, у меня мобильник запел. На, ответь, что я во временном отстое, а то на нервной почве не своим голосом заговорю.

— Отвечу… Я только не пойму, кто был нашим ночным попутчиком — убийца или жертва?

— Ирка, мобильник! Я отзываться не буду. Вдруг ато один из них? Нечего было с вечера сумку из-под сиденья вытягивать. А если уж вытянула, следовало убрать назад, а не бросать под столиком. Мобильник!!!