Мне очень не хотелось отвечать на звонок. Конец номера был незнакомым. Я осторожно алекнула и облегченно перевела дух — Катька. Воспользовалась телефоном своего стоматолога. От передозировки счастья наша девушка искрила во все стороны. Радостно сетовала на судьбу несчастного бомжа, нашу с Наташкой невезуху, выразила надежду на общую плохую память (забыть и не вспоминать ату поездку), а в самом конце припасла извинения за свою «растрепанность». Кое-чего из своих вещей не досчиталась в сумке. Выяснила сие обстоятельство при полном таможенном досмотре. Дурь несусветная — подозревать ее и Тимурчика в контрабанде. Если в наших шмотках обнаружится лишнее — просьба не выкидывать. Вернется — заберет.

— Малиновое махровое полотенце, — подсказала я.

— Возможно, что и оно тоже. Только оно всегда было фисташковым… Или все-таки серо-буро-малиновым? Не помню. Не исключено, что в него по ошибке завернуты новые тапочки, которые, как ошибочно считала, прихватила с собой. Главное, берегите тапочки! Я Тимура заверила, что пихнула пакет с ними и его «Медицинским вестником» на самое дно сумки. Ну все, девчонки, отключаюсь, скоро объявят посадку.

— Так у вас же вылет в одиннадцать…

— В одиннадцать началась регистрация. Пакет с тапочками берегите. Ир, извини…

Кажется, мобильник у Катьки принудительно изъяли. Я даже не успела пожелать ей удачного полета.

3

Статуатка была бронзовой, с налетом патины, кое-где отмечались трещинки лака, чему я несказанно удивилась. В голову не приходило, что бронзовые изделия лакируют. Но, слава богу, никаких следов крови! И ато радовало. Фигурка женщины с точеным лицом поражала своим изяществом. На ней была только прелестная диадема или венец на голове.

— Это не тапочки! — уверенно заявила Наташка. — Это само совершенство, только у него, на мой взгляд, ноги полноваты. И ато ж надо, так изогнуться! Ир, тебе до нее далеко.

— Еще бы. Она из античного мира. А я… Я, можно сказать, недавно с вокзала, причем одетая по всей форме, включая нижнее белье.

— Я не об атом. Интересно, какой диеты мадам придерживалась?

— Амбра, нектар… Не знаю, чем они там на Олимпе питаются. У них наверняка спецснабжение.

Я осторожно уложила статуэтку на малиновое полотенце, расстеленное Наташкой на кресле.

— Ир, а ты случайно не знаешь, как ее зовут?

— Какой-нибудь Венерой. Их много было, и все разные. Или Юноной.

— Не-е-е… Юнона должна опираться на Авось, а эта девица… Ирка, откуда она взялась?

— Похоже, реинкарнация. В прошлой жизни ею были нынешние Кэтькины тапочки. Один сдвиг по фазе, и материализовались в другой ипостаси. Стали красавицей. В бронзе. А сами откинулись тапками в античный период. Прямо на Олимп. Природа не терпит пустоты. Едва ли мы сейчас сможем расстроить Кэт, стоматолог отключил телефон. Одно из требований безопасности полета. Ну и пусть себе летят, летят, летят.

Наташка подумала и решила, что нам вообще не стоит расстраивать Катерину. Если даже у стоматолога имеется роуминг, звонок в Норвегию влетит мне в копеечку, которая, как известно, рубль бережет.

Опустошить сумку до конца Наталья сумела быстро. Ничего постороннего больше не нашлось, удивило, что отсутствовал в ней презентованный мне глиняный кувшин. Может, тоже канул в вечность? Как довесок к Кэтькиным тапочкам. Такая жалость! Я сразу решила, что всю жизнь только и мечтала о том, чтобы украсить подобным шедевром свою кухню. Не важно, в квартире или на даче. Мои переживания всерьез обеспокоили Наташку. Подруга предположила, что кулёма Кэтька в полном смятении чувств вполне могла сунуть мой кувшин к себе. А вдруг в пути между ее и моим кувшином начались серьезные разногласия и они разнесли друг друга в пух и прах.

На счастье, Натальина сумка отличилась недоступностью для посторонних. Уложенные в нее вещи сохраняли установленный хозяйкой порядок. Я невольно позавидовала сохранности Наташкиного кувшина и решила, что позднее все-таки попробую дозвониться до Кэтьки, вдруг она и вправду впопыхах выложила мой подарок из сумки, а потом куда-нибудь сунула. Например, к себе.

— Интересно, откуда Катерина выкопала эту фигуристку? — неожиданно спросила Наташка, едва мы вернулись назад в мою квартиру.

— Фигурку, ты хочешь сказать? Вернее, статуэтку, — поправила я и подругу, и себя, отметив, что вопрос достаточно интересный. Не похоже, чтобы Венера хранилась у Кэтькиной тети где-нибудь в сундуке. Тем более что ни одного сундука в доме мы не видели. И потом, сама тетя, бывшая сельская учительница, не могла не догадываться об определенной ценности фигуристки…

— Тьфу, ты! — возмутилась я своему «попугайству».

— Вот именно! — согласилась Наташка. — И чего привязываешься к словам? Смысл вопроса ведь уловила, на нем и сосредоточься. Насколько мне известно, Катерина перевезла больную тетушку в Москву вместе с самым ценным: мизерной месячной пенсией, впоследствии переоформленной для получения по новому адресу, пачкой фотографий и сотней Почетных грамот. Спрашивается, почему тетушка не порекомендовала захватить фигуристку? Не гвозди же ею в деревне забивала.

— Потому что тетушка эту фигуристку и в глаза не видела, — мрачно сказала я. — И едва ли Катерина потащила ее из Москвы в деревню. Может, это Настина статуэтка? Зря не поинтересовались ее профессией. Вдруг она клепает свои авторские изделия не только из глины. Или коллекционирует чужие работы.

— Скорее всего, последнее… Если мне не изменяет память, ее сумасшедший муженек категорически требовал вернуть ему то, что она у него украла. А какой шмон он нам устроил! С другой стороны, зачем Анастасии оставлять украденную у мужа вещь в Кэтькином доме? Ее следовало бы надежно спрятать, чтобы никто не видел.

— Так она и спрятала. В чужом доме. А Кэтька случайно нашла и не заметила. Когда собиралась, глазела только на своего стоматолога. Не иначе как боялась, что его ветром сдует. Что ей стоило в ее ненормальном состоянии, отягощенном чувством вины за уничтоженные билеты, перепутать тапочки со статуэткой? Я ее понимаю. Она и здоровенный газовый баллон запросто могла запеленать в свое полотенце и не заметить.

— А я бы заметила. И не разрешила бы Кэтьке запихнуть в твою сумку газовый баллон. Но, честно говоря, эта «фигуристка» ничем не лучше газового баллона. Оба предмета — бомбы замедленного действия.

Мы переглянулись, и я торопливо завернула статуэтку в полотенце. Не знаю, о чем подумала Наташка, а мою голову посетило тревожное воспоминание: ночной полумрак в купе, осторожный шорох и шуршание в проходе между полками. И этот странный маскарад попутчика. Он имел смысл только в случае, если мужик от кого-то прятался. Бомж не стал бы приобретать билет в купе, он вообще бы не стал приобретать билет. Ряженый под попутчицу попутчик решил до выхода подстраховаться и сунул статуэтку в мою сумку, предварительно завернув ее в то, что первым в ней подвернулось — Кэтькино полотенце. Тапки вполне мог прихватить с собой. До первой урны. В таком случае планировал выходить в Москве, там и потребовать от нас возврата своей вещицы. В удобном месте. А слинял из купе заранее, поскольку почувствовал опасность. Просто намеревался обмануть своего противника, сделав вид, что выходит на последней перед Москвой станции. В конце концов надумал пожертвовать собственной сумкой, поэтому и статуатку с собой не взял, и платок. Маскироваться далее ему не имело смысла, наоборот, следовало стать человеком узнаваемым, уверенным в отсутствии преследования. Пальто, скорее всего, тащил в руках. Рассчитывал быстренько вернуться в купе? И не вернулся. Остался в тамбуре. С другой стороны, труп был накрыт пальто. Следовательно, наш инкогнито мог убить своего преследователя и прикрыть убитого. Далее: судя по отсутствию платка, в купе попутчик все-таки появился. Мы с Наташкой в ато время торчали в другом конце вагона… Полная чушь! Вернуться в вагон за тем, чтобы прихватить старый платок и не забрать статуатку? Это объяснимо только в том случае, если в купе наведался не сам попутчик, а его противник, понятия не имеющий, где ее искать.