он Кольку бьет. А мама у него родная, но тоже бьет. Она все говорит: «Скоро ли меня с ним бог развяжет?» Ей тоже не надо Кольку.

Колька им делает все, даже моет полы. А они все равно бьют его.

А когда они уходят в гости, тогда запирают все двери, а Кольку оставляют в сенях. Ему и в комнату не попасть — заперто, и на улицу не выйти — тоже заперто. Он сидит на лестнице и ждет их. Он сидит там и плачет, только негромко.

— Он боится громко, — сказала Тайка.

А может он и не боится, а просто так: ведь плачь не плачь, все равно не поможет.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Толька задирается

⠀⠀ ⠀⠀

Толька все объяснил и сразу стал задираться. Он — ужасный задира..

А живет он хорошо. И Тайка живет хорошо.

Во-первых, у них и папа и мама. Папа — родной. И мама — тоже родная.

Во-вторых, их не бьют, только шлепают. Это почти не больно.

Они если ревут, так нарочно. Хотя это тоже трудно — слезу выжимать, когда не больно.

Они поэтому закрываются ладошками, когда ревут.

А в-третьих, их папа служит в банке. Он — не главный в банке, но все-таки… И жалованье у него большое.

Они, четверо, живут во всех трех комнатах сразу и еще в кухне, занимают всю квартиру номер два!

У них в зале зеркало — чуть не до потолка! И в углу пять икон! И все в серебре! И на стенке в золотой рамке — царь Николай второй, наш русский царь, который объявил войну.

А на столике у них стоит еще один царь — На-по-ле-он.

Он — каменный, в каменной шляпе. Он не весь стоит, а без рук, без ног — одна голова да плечи. Это называется «бюст».

Но это — не наш царь, и он давно умер. Непонятно, почему они его держат.

Но Мишка был у Тольки всего один раз, когда их рыжая мама уходила к портнихе. Она не велит приводить к себе…

Так вот, Толька сразу стал задираться. Подошел к Мишке и спрашивает:

— Хочешь Москву посмотреть?

— Хочу!

Тогда Толька цап Мишку за волосы. Тянет кверху и приговаривает:

— Хороша ли Москва-то?

Мишка барахтается, пыжится, а высвободиться не может.

Очень больно Мишке, очень плохо. Да еще, как на зло, к ним подходит Сережка-хулиган.

Это очень страшный Сережка!

Он — хулиган, потому что у него отец сидит в тюрьме. А в тюрьму зря не посадят. А еще потому, что он окно разбил в квартире номер четыре, где Колька живет. А еще потому, что он дерется, ругается, никого не боится.

Он — по всему хулиган!

Мишка думает:

— Ну, теперь мне кругом гибель! Сейчас Сережка тоже привяжется и тоже будет мучить!

А Сережка подошел к ним уже совсем близко и вдруг как даст Тольке.

Толька сразу отскочил от Мишки и завопил:

— Ты чего?

А Сережка отвечает:

— Не лезь к мелкоте! Не лезь к мелкоте!

И еще раз ударил.

Толька разобиделся — и на него. А Сережке хоть бы что! Он совершенно спокойно сгреб Тольку в охапку, подмял под себя, положил на обе лопатки и равнодушным голосом спрашивает:

— Живота или смерти?

Толька ерзает так и этак, но не может ничего сделать. Попыхтел, попыхтел и выдохнул:

— Живота!..

Тогда Сережка отпустил его, но сказал:

— Мелкоту не тронь! А то… отдашь душу за лягушу!..

Вот, оказывается, какой Сережка! Он хотя хулиган, но ничего себе хулиган, хороший такой хулиган!

Вот только отец у него в тюрьме сидит… А может, врут это?.. Может, и не сидит?..

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Про дядю — про старого черта

⠀⠀ ⠀⠀

Утром тетя лезла с крючком, потом Толька задирался. А вечером — еще хуже!

Сначала-то хорошо: мама пришла пораньше. А потом очень плохо: к тете пришел дядя. А его никто не любит. Он — вредный!

Что ему здесь надо? — нельзя понять! У него свой двухэтажный дом, а он повадился сюда — к тете. Придет и сидит-сидит, нельзя зайти на кухню.

Вот уже Мишку положили спать, а дядя все сидит.

Мама пошла на кухню за водой. А дядя к ней пристал и говорит:

— Ну, как, Мариванна? Не надумала еще?

Мишка даже не знал, что его мама должна что-то надумать. А она, видать, знала. Значит, они не в первый раз говорят о чем-то, а от Мишки держат в секрете.

Мама заволновалась и ответила так:

— Как же я своего ребенка и вдруг отдам чужим людям?

А дядя ей говорит:

— Это люди хорошие, со-сто-я-тель-ные. Это вам счастье выпало, что им наследник нужен. Они Михаила выучат. Он потом хозяином станет!.. А вы еще молодая, с образованием, при деле, я и вам пару найду!.. Вам еще жить да жить, а Михаил вас по рукам и по ногам связал… Надо вам от него, от безотцовщины, избавляться!..

Вот как вредит этот дядя: хочет взять Мишку от мамы и отдать в дети чужим людям!

Теперь и Мишка заволновался. Думает: а что скажет мама? А вдруг согласится и отдаст меня в дети?

Мама у Мишки очень смирная и всего боится. Она ничего не ответила дяде, а сразу выбежала из кухни и воду брать не стала.

А когда прикрыла за собой дверь, тогда тихонько плюнула и чуть елышно сказала:

— Ух, старый черт!..

А потом бросилась к Мишке, обняла его, стала целовать-целовать. Целует и тихонько кричит: «Ты мой, мой! Никому тебя не отдам!»

Так и уснула вместе с Мишкой.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Кто-то скулит

⠀⠀ ⠀⠀

Прошло еще несколько дней.

Ребята собрались на крылечке и не знают, чем заняться. Сидят просто так — разговоры разговаривают.

Вдруг над забором чья-то голова. Это — Сережка. Он живет рядом, за забором. Ему, видно, тоже нечего делать.

Сережка перемахнул через забор, подсел рядышком и тоже стал говорить.

Говорили-говорили. Вдруг Мишка поднял палец и сказал:

— Тише! Кто-то скулит!

Стали слушать. Верно: кто-то не то плачет, не то стонет. И никак нельзя понять, откуда слышно. То ли из-под крылечка, то ли откуда-то сверху. Даже большеухий Мишка и тот не может понять.

А Толька говорит:

— Да ну вас!.. Это Колька скулит…

На крылечке две двери — две квартиры. Налево