– Есть! – признался Мишка. – Ты когда сына башлял в последний раз? Уж забыл небось?

– Вон оно как… – неопределенно высказался Фрид-старший, почесывая лысину. – Ты, значит, родительскую любовь деньгами меряешь?

– А чем же еще мне ее мерить? – искренне удивился Мишка. – По мне, кто деньги дает – тот и папа!

– Вон оно как! – повторил Борис Самойлович. – И чего я тебя маленького в детский дом не сдал? Ты не знаешь?

– Пожалел, наверное! – предположил Мишка. – Или мать не позволила!

– Ладно, ближе к делу! – сказал Борис Самойлович, рот которого уже растягивала зевота. – Цифру назови, пожалуйста!

– Пятьсот! – не моргнув глазом, заявил Мишка.

Брови отца поползли вверх. Он заметил:

– За такие деньги я неделю должен пахать!

Мишка пожал плечами. Фрид-старший сказал:

– Подожди! – и ушел в комнату.

Вернувшись, он сунул Мишке две сотенные купюры.

– Маловато будет! – заметил Мишка.

– Грабитель! – сказал отец.

Он снова ушел в комнату и вынес сыну еще полтинник.

– Ну все, больше не могу. Веришь?

– Верю! – ответил Мишка. – Спасибо, папа. – Он похлопал отца по плечу. – Ты у меня молодец.

– Ну, я могу уже идти спать? – ворчливо поинтересовался Борис Самойлович.

– Конечно! – Мишка спрятал деньги в карман. – Спокойной ночи!

– Матери не говори! – попросил отец. – А то ругаться станет, что я тебя балую, двоечника.

– Не скажу! – пообещал Мишка. – Спасибо, папа! – повторил он.

– Очень надеюсь, что ты не сдашь меня впоследствии в дом престарелых… – заметил как бы про себя Борис Самойлович.

И ушел спать. Мишка улыбнулся и последовал его примеру. Он подумал, что ему в общем-то повезло с родителями. «Бывает гораздо хуже!» – заключил он.

Клуб «Би-Би-Кинг» был довольно престижным заведением. По вечерам там собирались любители джаза, ритм-энд-блюза и тому подобной элитарной музыки. Уютный зал вмещал не так много народу, поэтому приходить стоило пораньше.

В дверях Мишку и его спутницу приветствовал Джошуа – симпатичный молодой негр, одетый словно модель из журнала.

– Привет! – сверкнул он снежно-белыми зубами. – Рад вас видеть в нашем заведении!

– Пгивет, Джошуа! – ответила Илона. – Афиногенов уже здесь?

– Он будет попозже! – сообщил Джошуа. По-русски он говорил с приятным мягким акцентом. – Да вы проходите!

Раздевшись, ребята прошли в зал. Любимый столик Илоны неподалеку от сцены был свободен. Мишка сразу же заказал пива, а его спутница легкий коктейль.

Мишка потягивал янтарный напиток, искоса поглядывая на подружку. Илоне было уже почти девятнадцать. Она училась на первом курсе литературного института и писала неплохие стихи. Невысокая, темноволосая, очень стройная, она пользовалась успехом у ребят. Мишка подозревал, что он, несмотря на молодость, нравится Илоне. Но ему было лень затевать серьезный роман с девушкой. Ни к чему не обязывающие дружеские отношения устраивали Фрида гораздо больше.

Клуб постепенно заполнялся народом.

– Фгид, хочешь мои новые стихи послушать? – спросила Илона.

– Не-а… – искренне ответил Мишка. – Что-то неохота…

– Гад какой! – сказала Илона, ударив Фрида ладошкой по руке. – Что, тгудно девушке пгиятное сделать? – Она демонстративно отвернулась. И тут же закричала, взмахнув кому-то рукой: – Феликс!

К столику подошел симпатичный худощавый мужик, на вид лет около сорока, немного лысоватый. Это был саксофонист Афиногенов, старый приятель отца Илоны.

– Здорово, поросль! – с улыбкой приветствовал он Илону и Мишку. – Решили нашу стариковскую музыку послушать?

– Здравствуйте, Феликс Леонидович! – вежливо поздоровался Мишка. Он уже был знаком с этим музыкантом, которого в джазовых кругах считали чуть ли не лучшим саксофонистом страны. – А музыка ваша – она ведь вечная!

– Приятно, что не вся молодежь у нас на попсе помешалась! – улыбнувшись, произнес музыкант. – Ладно, пойду инструмент распаковывать!

Он ушел, сказав Илоне: «Отцупривет!» – и чмокнув девушку в щечку. А Мишка, заказав еще пива, стал ждать, когда же начнется музыка.

И музыка скоро началась. Публика, увидев, что на сцене появляются первые исполнители, зааплодировала. Мишка закурил. Слушая блюзовые импровизации, он, как обычно, забыл обо всем на свете. Время словно бы остановилось для него. Музыка обволакивала мозг, сводила с ума. В ней хотелось раствориться – совсем, без остатка. «Та, та, та, та-ра…» – почти бессознательно подпевал Фрид, пристукивая в такт ладонью по дубовой столешнице. На его губах играла улыбка блаженства. Когда Мишка оглядывал публику, взгляд его натыкался на такие же отрешенные, счастливые лица. Но вдруг…

«Черт, не может быть!» – подумал Мишка. За столиком неподалеку он увидел девушку с коротко стриженными светлыми волосами. Девушка посмотрела на Фрида, и Мишка узнал эти глаза. Это была та самая незнакомка из автобуса.

Мишка замер, уставясь на девушку. А та словно бы и не торопилась отвести взгляд! Мало того, заметив пристальное внимание к себе, она Мишке кокетливо улыбнулась!

В этот момент симпатичный блондинистый юноша лет восемнадцати, сидевший напротив незнакомки, наклонился к ней и что-то сказал. Та сделала недовольную гримаску. Они о чем-то заспорили. В конце концов парочка поднялась и направилась к выходу. Уже у дверей девушка обернулась, посмотрела на Фрида и призывно ему улыбнулась. По крайней мере, именно так показалось Мишке.

С этого вечера мысли о незнакомке буквально преследовали Фрида. Он понял, что почти влюблен в эту странную девушку. Но, будучи реалистом, Мишка понимал и другое: найти человека в огромном городе, не зная о нем буквально ничего, практически невозможно. Оставалось надеяться только на случай. Все-таки уже два раза именно случай сводил Мишку с этой удивительной красавицей! Так почему бы судьбе не смилостивиться хотя бы еще раз?..

А в школе близился конец четверти. На перемене к Мишке подошла восьмиклассница Саня Авилкина – невысокая, с копной черных вьющихся волос, очень энергичная девочка. Саня возглавляла редколлегию школьной газеты «Большая перемена».

– Вот ты где! – воскликнула Авилкина, словно бы Мишка от нее прятался. – Ну чего? Принес?

– Что принес? – не понял Мишка.

Он как раз собирался пойти с Парфеновым в школьный буфет. Денис, остановившись неподалеку, нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

– Как чего? – возмутилась Авилкина. – Фрид, у тебя что, память всю отшибло? Ты обещал рассказ написать в наш первоапрельский номер! Забыл, что ли?