Я не думаю, что можно научиться по книжкам когда говорить: «Стоп, снято!» Но эта книга послужит пищей для ума, и даст кое-какие подсказки: на что обращать внимание пока вы практикуетесь, учитесь, ошибаетесь и развиваете свои способности.

Конечно же, вам необходимо также знать, куда направить камеру и как кинематографически рассказать историю. Работы с камерой эта книга вообще не касается. Я возьму на себя смелость предположить, что вы уже более-менее знакомы с технологической стороной кинопроизводства.

Чтобы достичь успеха в построении отношений «актер — режиссер», научиться сотрудничать и помогать друг другу в развитии и вместе расти профессионально — то есть стать «режиссером для актеров», — нужно будет применить все, что вы усвоите от меня и других преподавателей, а также все, чему вас научила жизнь. Переосмыслите это заново, поверьте в собственный дар и дайте актерам все, что вы можете, со страстью, любовью и смирением. Неплохо будет также иметь талант и немалую долю удачи.

Вы не можете выбрать, насколько талантливым вы родились, природа об этом позаботилась сама. Но вы можете выбрать, развивать свой талант или нет.

Чаще всего актеры жалуются на то, что режиссеры не знают, чего хотят. Вы, скорее всего, удивитесь. По моему опыту, большинство режиссеров уверены, что они ясно представляют, как именно фильм должен выглядеть и звучать.

Проблема в том, что некоторые режиссеры не знают, как готовиться к съемкам.

При чтении сценария большинство смотрит мини-версию фильма у себя в сознании, как бы проецируя картинку в мозг. Они внутренним взором видят лицо персонажа (как правило, лицо конкретного известного актера), слышат в голове реплики, произнесенные с определенной интонацией, воображают определенное выражение лица и жесты. Не важно, сколько раз они перечитывают сценарий, — мимика, движения и тональность не меняются. Они называют этот процесс «видением» сценария и рассматривают время, проведенное в мире воображения, как «креативную подготовку». А затем возвращаются в реальный мир, чтобы заняться «настоящей работой», то есть распределением бюджета и выбором линз.

Почему это плохо? Потому, что ограничивает ваше представление о сценарии, загоняя его в рамки плоского экрана. Это то же самое, как если бы мы утверждали, будто Земля плоская, а люди (персонажи), шагнувшие за край, исчезают навсегда. В результате вы смотрите на реплику и спрашиваете себя «Как тут добавить драмы?» или «Как сделать вот этот момент смешнее?» вместо того, чтобы спрашивать «Что из этого лучше мне подскажет, о чем фильм? Что могут сделать персонажи, чтобы выйти из затруднительного положения?» Такой «плоский» подход заставляет вас совершать творческий выбор, основываясь на том, что вы знаете о кино, а не на том, что вы знаете о жизни. В итоге это не дает персонажу права на существование, не позволяет покинуть страницы сценария.

Подобная подготовка — прямой путь к так называемой «итоговой режиссуре». Множество режиссеров слышали о ней и основательно запуганы предупреждениями обо всех ее пороках, однако мало кто представляет себе, что это вообще такое.

Итоговая режиссура (или результативная) — это попытка подогнать игру актера под желаемый результат путем описания этого результата, то есть как вы хотите, чтобы выступление выглядело и звучало на пленке. Близкий родственник такого типа режиссуры — общая. Предпочтительной альтернативой общей и итоговой режиссуре является специальная, «играбельная» режиссура. Все эти формулировки довольно скользкие, сложно определяемые. Со времени, когда я только начала изучать актерское мастерство, до момента, когда я поняла, чем плоха общая режиссура, прошли годы. Проблемы с определениями имеют обыкновение накапливаться, так как множество терминов, используемых в режиссерских и актерских кругах, могут быть истолкованы по-разному. Вероятно, наилучшим способом разобраться с вопросом будет дать вам примеры.

Итак, вот несколько примеров итоговой режиссуры.

1. «Можешь сыграть чуть экстравагантнее?»

Прекрасный пример режиссуры с помощью описания результата — это описать актеру, какой эффект его игра должна оказать на зрителя. У актеров опускаются руки от инструкций вроде «Этот кадр должен быть смешнее», или «Мне нужно, чтоб ты выглядел опаснее», или «Можешь сделать его более эпичным?». Режиссер хочет, чтобы актер что-то изменил в своей игре, но что это может быть? С этого момента отношения «режиссер — актер» превращаются в игру-угадайку, потому что указания туманны. Актер делает попытку — может быть, это подойдет? Обычно ничего никогда не подходит, потому что актер уже начал наблюдать за собой, нервничать по поводу своих действий и того, как выглядит игра. Концентрироваться на том, какой эффект артист оказывает на публику, для актерского дара смерти подобно.

В эту же категорию попадают попытки режиссера описать «настроение» сцены, например, сладострастная, отчужденная, напряженная и т. д. Как ни парадоксально, но, когда актер старается играть настроение, он вполне может вызвать реакцию, противоположную той, на которую надеется режиссер: старания выглядеть «серьезно» часто нечаянно производят комический эффект; попытка выглядеть легко и беззаботно может выглядеть тяжеловесной и нескладной. Причиной является неправильно направленное внимание: актер, стремясь услужить вам и изображая желаемый результат, сконцентрировал усилия на самих действиях, вследствие чего видимым оказалось само усилие.

Вместо этого вы можете попробовать образную установку, если вы хотите, чтобы актер помог вам вызвать определенное настроение. Установкой может быть «если бы». Например, если вы хотите «прохладной» атмосферы в сцене семейного ужина, попробуйте попросить актеров сыграть так, как если первый, кто совершит ошибку в столовом этикете, получил бы тюремный срок.

У некоторых опытных актеров уже разработан свой набор заранее подготовленных установок, и они могут ими пользоваться, когда пожелают. Они способны с легкостью выдавать нужное настроение или любой желаемый результат по первому требованию. Режиссер облегченно вздыхает — актер попал в точку. Такая способность, однако, может начать замещать искреннюю, ежесекундную связь с материалом и другими актерами. Артисты это называют «отыгрыванием». Как крайний случай артиста, слишком полагающегося на отыгрыш, можно представить актрису стереотипных ролей старых горничных в фильмах 30-х или 40-х годов, где она каждый раз играет, сжав губы так, будто рассасывает дольку лимона. Если мы хотим получить свежую, неожиданную и глубокую сцену, нужно требовать от артистов большего, чем поверхностное исполнение.

2. «Можешь ослабить немного?» или «Можешь поэнергичнее?»

Это самые распространенные запросы, получаемые актерами от режиссеров. Беда этих указаний в размытости и неточности. «Немного ослабить» для актера может значить, что он переигрывает, не прислушивается к другим актерам или что ему следует вести себя иначе. «Поэнергичнее» может означать, что игра тусклая, без искры, что он мало взаимодействует с другими в кадре или что ему, опять же, надо переосмыслить персонажа. Кто знает? Слишком уж туманно, слишком обобщенно, чтобы понять, против чего конкретно выступает режиссер. Актеры могут зайти в тупик, пытаясь следовать таким указаниям. Стараясь играть «поэнергичнее», они могут просто сделать акцент на уже принятом неинтересном решении. «Ослабить» они могут интерпретировать как просьбу убрать эмоциональные реакции, произносить реплики монотонно или потушить огонь экспрессии. Как это может быть верным курсом действий для актера?