– Конечно найдется, Сергей Михайлович, – еще шире улыбнулся Плоткин.

Степанков оперся одной рукой – красивой, с перстнем на мизинце – о стол, а другую сунул в карман. Одет он был подчеркнуто просто, в какую-то полуспортивную черную куртку на «молнии» и ношеную голубую тенниску, но в этом и заключался своеобразный шик, дающий возможность подчеркнуть, во-первых, свое отличие от простых смертных, вынужденных подчиняться общепринятым нормам и ходить на официальные мероприятия в строгих костюмах, а во-вторых, лишний раз напомнить о своей принадлежности к творческому миру, имеющему свои особые привилегии.

– Егор, а что же ты ни разу ко мне в гости не зайдешь? – промурлыкал Степанков в усы.

– Э-э… – замялся Егор. – Вы как-то не…

– А ты по-простому, – подмигнул Степанков. – Взял да и зашел. Адрес, думаю, знаешь.

Предложение было таким неожиданным и заманчивым, что Егор на время забыл свои переживания. Степанков был маршалом российской режиссуры и, как ни странно, большим и самобытным художником. Просьба зайти означала, ни много ни мало, предложение о совместной работе, о чем мечтает каждый автор, от начинающего до прославленного, и пренебречь ею было бы немыслимо.

– Знаю, конечно, Сергей Михайлович, – выпалил Егор.

– Ну и славно, – кивнул Степанков. – Буду рад угостить тебя нашей семейной настойкой. Посидим, побалакаем о том о сем. Ты как, принимаешь?

– Конечно…

– Значит, договорились.

Егор подписал книгу, вручил Степанкову. Тот, не читая, сунул книгу под мышку, сощурил карие, с бесовскими огоньками глаза. Сбоку надвинулась камера, и он на минуту о чем-то задумался.

– А что это ты бледноват? – спросил он вдруг Егора. – Не болеешь, часом?

– Нет, – отозвался Егор. – Заработался немного, оттого, наверное…

– Дорогой мой, – задушевно и нараспев сказал Степанков, – помни: здоровье прежде всего! Оно, конечно, древние правильно говорили: через тернии к звездам. Но ведь можно до них и не долететь, сорваться на полпути. Так что береги себя, ты нам всем еще понадобишься.

– Спасибо, Сергей Михайлович, – сказал Егор. – Я обязательно учту ваш совет.

– Учти, учти. А с визитом не тяни. Я на той неделе в Италию собираюсь, так что имей в виду.

– Да, я все понял.

– Ну и прекрасно, раз понял. Надеюсь, так будет и впредь. Альберт Эдуардович, как там моя книга?

– На выходе, Сергей Михайлович.

– Угу, – внушительно уронил Степанков, кивнул и отошел от стола.

– Ты видишь, как поперло? – прошептал Плоткин, надавив Егору на плечо. – А ты – домой? Говорю тебе, это твой звездный час. Пользуйся, пока есть такая возможность.

– Пользуюсь, – отозвался Егор, все еще находившийся под обаянием личности Степанкова, будто облившей его солнечным светом в непогожий ноябрьский день.

– Завтра же чтобы был у него!

– Буду.

К столу подошел молодой мужчина, и Егор перенес свое внимание на него. Это был Валерий Храмов, знаменитый хоккеист, звезда НХЛ. Его обожали и в России, и в Америке за скромную мужественность в жизни и феноменальную игру на площадке. Называть себя его другом почитали за честь звезды Голливуда и президенты, но ему всего дороже была его семья и возможность хоть пару дней провести на загородной даче с мамой, женой и двумя маленькими дочерьми.

– Вообще, читать у меня нет времени, – простодушно сказал он, – но ваши книжки я люблю.

– А я – вашу игру, – улыбнулся Егор. – Хотя я не большой любитель хоккея.

Он взглянул Храмову в глаза – и внезапно побледнел до синевы.

– Что с вами? – воскликнул хоккеист.

Он наклонился над столом и протянул руку, готовясь поддержать Егора, если тот начнет падать.

– Егор, что с тобой? – перепугался Плоткин. – Тебе нехорошо? Дайте воды!

Их поведение начало привлекать внимание, и со всех сторон на них устремились любопытные взгляды. Блеснул зрачок видеокамеры, ловя выражение лиц. Кто-то побежал за водой. Момент был щекотливый. Егор пересилил себя и выдавил улыбку.

– Все хорошо, – сказал он.

Храмов недоверчиво посмотрел на него.

– Точно?

– Абсолютно. Вот, держите ваш экземпляр.

Он размашисто расписался на форзаце, поднялся и вручил книгу хоккеисту. Легкая краска, благодаря тому, что он опустил голову, вернулась на его щеки, и, хотя он и оставался бледным, все-таки выглядел уже чуть лучше, чем покойник.

– Можно вас на минуту? Хочу кое о чем спросить.

– Да, конечно, – кивнул Храмов.

– Егор, ты в порядке? – спросил Плоткин, приняв у кого-то стакан с водой и не зная, что с ним делать.

– Все хорошо, – твердо повторил Егор. – Я сейчас.

Он взял Храмова под руку и повел за собой, в дальний угол, свободный от гостей. Хоккеист, несколько удивленный, шел за ним, явно не понимая, какого рода разговор ему предстоит.

Егор остановился за колонной и, оглянувшись, с мольбой посмотрел на Валерия.

– Прошу вас, только отнеситесь серьезно к тому, что я вам сейчас скажу, – тихо и быстро проговорил он.

Хоккеист, парень с упрощенной и потому весьма надежно устроенной психикой, кивнул, хотя и был несколько сбит с толку.

– Ладно.

– Вы завтра утром собираетесь ехать на дачу? – спросил Егор.

Он так волновался, что вынужден был опереться на колонну. Храмов, начиная о чем-то догадываться, едва заметным, инстинктивным движением отстранился от него, как от человека, от которого всякого можно ожидать.

– Да, собираемся, – сказал он.

– Вы хотите ехать на машине вместе с женой? – допытывался Егор.

– Ну да.

– И она сядет за руль, правильно?

– Ну, ясно, – улыбнулся Валерий. – Я сегодня маленько у вас тут клюкнул, еще ребята вечером в сауну позвали… Так что кому же завтра за руль, как не жене? А что вы спрашиваете? Хотите с нами? Так милости просим, мы будем только рады…

– Прошу вас, не делайте этого, – перебил его Егор.

– Чего? – удивился Храмов.

– Не пускайте жену за руль. И вообще, лучше поезжайте на поезде… на автобусе, на такси, хоть пешком идите, только не на своей машине.

Храмов покраснел.

– Да почему, вообще? – грубовато спросил он.

В разгар беседы оба не заметили, как за соседнюю колонну зашел невысокий плотный мужчина в кремовом костюме. Каким-то волшебным образом слившись с колонной и став практически невидимым, он весь обратился в слух.

– Потому что ваш автомобиль завтра утром попадет в аварию и вы с женой погибнете, – сказал Егор.