Храмов вытаращился на него:

– Что?

– Я понимаю, это звучит странно и, наверное, страшно. Но прошу вас поверить мне. Я точно знаю, что завтра утром вы с женой попадете в аварию…

– Это что, розыгрыш такой? – спросил Храмов.

Его прочные нервы справились с волной паники, последовавшей за услышанным сообщением, и теперь он пытался понять, где кроется подвох. Он даже оглянулся в поисках телеоператора, но ничего не обнаружил и с недоверчивой улыбкой уставился на Егора.

Мужчина в кремовом костюме незаметно отлепился от колонны и отошел к гостям. Все, что нужно было, он узнал. Частности его не интересовали.

– Нет, Валерий, это никакой не розыгрыш, – между тем пытался убедить хоккеиста Егор. – Как бы вам сказать… Вы про экстрасенсов слышали?

– Это те, что пропавших ищут? – ухмыльнулся Храмов.

– И не только. Так вот, у меня есть такие способности. И я увидел вашу гибель, понимаете? То есть увидел аварию, которая завтра произойдет, если ваша жена сядет за руль. И поэтому прошу вас отказаться от поездки на автомобиле.

Храмов с сомнением посмотрел на Егора:

– Как это – увидел?

– Ну, при взгляде на вас это возникло в моем сознании. Понимаете?

Хоккеист наморщил гладкий лоб.

– Так это не прикол?

– Да нет же, я говорю совершенно серьезно. Завтра утром ваш автомобиль попадет в аварию. Поэтому будет лучше, если вы поедете другим транспортом.

– Может, мне вообще дома сидеть? – нахмурился Храмов.

Его начало тяготить происходящее. Отвлеченные материи были не его стихией, и не привычный к сложной работе мозг принялся решительно отторгать влагаемые в него чуждые и оттого враждебные понятия.

– Нет, подождите, – умоляющим тоном сказал Егор. – Вы напрасно сердитесь. Я вовсе не хочу вас обидеть. Я прошу лишь поверить мне.

– Считай, что поверил, – бросил Храмов.

Он повернулся с намерением уйти.

– Подожди, – остановил его Егор. – У тебя моя книга. Прочти ее, и ты поймешь, что я говорю правду!

– Вот эту?

Хоккеист взвесил книгу на руке и скептически оценил ее толщину.

– Эту, – кивнул Егор.

– Это мне что, сейчас весь день сидеть и читать? – спросил с возмущением Храмов. – А пацаны будут в сауне балдеть?

– Но это же ради тебя! – разозлился Егор, видя, что ничем не пробьет этот заслон косности и недоверия. – Ради твоей семьи. Как ты не поймешь?

– Что ты ко мне прицепился? – взорвался Храмов. – Я думал, писатели люди как люди. А тут – чистый псих…

Он решительно вышел из-за колонны и направился к гостям, неся книгу Егора кончиками пальцев и на отлете, как нес бы пакет с мусором или дохлую змею.

Егор выскочил за ним и вцепился ему в рукав.

– Да подожди ты, идиот! – заорал он. – Ведь на кону стоит твоя жизнь.

Он забыл, что имеет дело с лучшим нападающим НХЛ. Храмов каким-то скользящим движением сдвинул свой литой корпус вбок, вырвал рукав из руки Егора и толкнул его ладонью в грудь. Тот отлетел, как пушинка, и не упал лишь потому, что успел ухватиться за колонну.

– Отвали от меня, придурок, – мрачно выговорил Храмов, нависнув над ним грозовой тучей.

Постояв, он презрительно бросил книгу на пол, возле Егора, и тяжелой поступью двинулся к выходу.

Егор выпрямился, забыв о книге, посмотрел в спину Храмову, понимая, что любой его последующий шаг встретит самое грубое сопротивление, и только тут почувствовал, как тихо стало в зале.

Он медленно обернулся – и перед ним предстала немая сцена. Некоторые из гостей застыли живописными группками у столов, другие в одиночестве стояли там, где их застал крик Егора, – и все молча смотрели на него.

«Что я натворил?» – ужаснулся он.

Увидев выпученные глаза Плоткина, Егор понял, что прощения ему не будет.

Махнув рукой на приличия, он поворотился к двери, чтобы попытаться догнать и вразумить Храмова. Но того уже и след простыл.

«Опять у меня ничего не вышло, – подумал Егор. – Не надо было и пробовать».

Тошнотворная тяжесть навалилась на него, и ему захотелось сесть прямо на пол. Гости постепенно оживали, Плоткин кошачьей походкой плыл к нему.

– Что это было? – спросил он, приблизившись и подняв брошенную Храмовым книгу.

– Так, – вяло сказал Егор.

Он заметил, что его слушает не один только Плоткин, и, желая выручить издателя, попытался найти объяснение своему поступку. Хотя не было сомнений, что увиденный всеми конфликт, частично запечатленный на пленку, уже завтра будет раздут в громкую и нелепую историю.

– Не сошлись во взгляде на российский хоккей, – во весь голос сказал он, едва не морщась от усталости и отвращения к самому себе.

– А что так? – подыграл ему Плоткин, догадываясь, что Егор на ходу пытается сочинить удобоваримую версию для наставивших уши зевак.

– Ну, я говорил, что канадцы сильнее нас, а Валерий доказывал обратное. В общем, обычный мужской спор.

– Только очень горячий, – заметил Плоткин.

– Да, очень, – кисло согласился Егор. – Но ведь и тема подходящая.

Он увидел, что к нему идет Жанна, и ему сразу стало легче. И сложнее одновременно.

– Альберт, – сказал Горин, поманив издателя в сторонку, – мне что-то сегодня нехорошо.

– Да, я заметил, – сказал тот с нотками осуждения в голосе.

– Я пойду, если ты не против. А то вдруг еще что-нибудь не так сделаю.

Плоткин шагнул ближе к Егору и перешел на шепот:

– Что не поделил с хоккеистом? Бабу небось?

«Так даже лучше», – подумал Егор.

– Ты, как всегда, смотришь в корень, – сказал он.

– Будто я тебя не знаю, – самодовольно ухмыльнулся Плоткин. – Ладно, главные гости разошлись, а с остальными я сам разберусь. Иди отдыхай. Но только завтра будь у Степанкова, я тебя прошу.

– Обязательно буду, – кивнул Егор, подавая Жанне руку. – Ну, пока.

– Пока, донжуан…

Жанна улыбнулась на прощание Плоткину, но Егор уже тащил ее к выходу. Разговор с издателем заставил его напрячь все силы, и он разве что криком не кричал, бросая ему эти идиотские реплики.

Подумав, что, возможно, он еще сумеет застать Храмова на парковке, Егор оставил Жанну в холле и бегом выбежал улицу. Он промчался вдоль ряда стоящих автомобилей, заглядывая в окна, но вскоре понял, что напрасно теряет время. Хоккеист уже уехал, и вряд ли имело смысл разыскивать его по городским саунам. Все возможное Егор сделал, и теперь оставалось только надеяться, что его предупреждение не постигнет та же участь, что и многие другие.