— Я знаю. Ты здесь ни при чем… Это не твоя вина… Голосего стал хриплым. Если во всем повинна не она, то кто же? Он поцеловал ее, иона подняла на него глаза.

— Если сможешь, приезжай в Сан-Франциско.

— Я постараюсь.

Этого, естественно, не произошло. Следующие три года Шилапровела в коммуне, расположившейся близ Стинсон-Бич, о чем Берни узнал лишь изприсланной ею рождественской открытки, к которой была приложена ее фотография.Они жили возле самого моря в старом школьном автобусе — девятеро взрослых ишестеро детей. Двое детей было и у нее самой. К тому времени, когда Берниполучил эту весточку. Шила и все с нею связанное его уже нисколько неинтересовали. Он был весьма благодарен матери за то, что та никогда невспоминала о Шиле, мать же, в свою очередь, была крайне рада тому, что этанаглая девица наконец-таки отстала от ее сына.

Она была первой любовью Берни, мечты же умирают не вдруг…Европа помогла ему развеяться. Он встречался с великим множеством девушек и вПариже, и в Лондоне, и на юге Франции. Его чрезвычайно изумляло то, чтопутешествие с родителями выходило таким веселым.

В Берлине он встретил троих ребят из университета — ониразвлекались как могли, зная о том, что в скором времени им предстоит вернутьсяв реальный мир. Двое из них изучали юриспруденцию, третий готовился к свадьбе,которая должна была состояться осенью, — этот гулял, что называется, впоследний раз. Впрочем, такая спешка со свадьбой была продиктована желаниемизбежать призыва в армию. Последнего Берни мог не опасаться, хотя этообстоятельство несколько смущало его. В детстве он перенес астму, и отецдокументально засвидетельствовал сей факт. На призывном пункте Берни былаприсвоена классификация «4-Ф», которая могла показаться его сверстникам едва лине чем-то постыдным. Но, как говорится, нет худа без добра. Берни мог забыть ослужбе в армии. К несчастью, все школы, в которые он обращался с предложением,отказали ему, мотивируя отказ тем, что Берни не имеет магистерской степени. Онрешил пройти ряд курсов в Колумбийском университете, ибо наличие степениозначало бы автоматическое трудоустройство. Но до этого он должен был как-тосуществовать в течение целого года.

Он жил дома, и мать издевалась над ним, как могла. Знакомыеже его и товарищи все, как один, разъехались. Кто-то попал в армию, кто-тоуехал учиться, кто-то получил работу в другом городе. Поддавшись минутномуотчаянию, он вдруг решил поработать в дни предрождественской суматохи вмагазине «Вольф» и не стал возражать, когда его направили в мужской отдел, гдеон должен был торговать обувью. Все лучше, чем сидеть дома, — так считалБерни. К тому же ему всегда нравился этот магазин. Большое красивое здание,приятные запахи, хорошо одетые люди, стильные продавцы, замечательные своейобходительностью. В дни рождественской давки здесь было поспокойнее, чем вдругих местах. Некогда «Вольф» был одним из главных законодателей моды, докакой-то степени он сохранял свои позиции и тогда, когда в нем появился Берни,пусть «Вольфу» и недоставало шика «Блумингдейла», находившегося на расстояниитрех кварталов.

Берни совершенно искренне пытался убедить клиентов в том,что магазин способен создать серьезную конкуренцию «Блумингдейлу», на чтоклиенты обычно отвечали улыбками. «Вольфу» это было не по силам. Так считалклиент. Но Пол Берман, владелец магазина, считал иначе. Докладная Бернардакрайне заинтересовала его. Покупателю, который пришел с жалобой на продавца измужского отдела, он пообещал выгнать Берни в два счета, хотя подлинныенамерения Пола Бермана были совершенно иными. Он давно искал молодого человекас интересными идеями. Пол Берман не единожды приглашал Берни на обед, каждыйраз поражаясь в нем забавной смеси дерзкой напористости и какой-то изысканнойутонченности. Узнав, что Берни собирается преподавать русскую литературу и поэтой причине посещает по вечерам Колумбийский университет, Берман долгосмеялся.

— Да на это же надо потратить чертову уйму времени!Последнее замечание несколько шокировало Берни, хотя Берман в общем-то нравилсяему. Внешне спокойный и элегантный, он был хватким бизнесменом, внимательноприслушивающимся ко всем возможным мнениям. Бергман приходился легендарномуВольфу родным внуком.

— Русская литература — это моя специализация,сэр, — почтительно произнес Берни.

— Надо было идти в школу бизнеса. Берни улыбнулся:

— Вы считаете так же, как моя мама.

— А кем работает твой отец?

— Он — врач. Хирург-отоларинголог. Лично я всегданенавидел медицину. Мне от одной мысли обо всех этих делах становится дурно.

Берман согласно закивал. Он прекрасно понимал Берни.

— У меня шурин доктор. Меня тоже от этого мутит. —Он нахмурился и посмотрел в глаза Бернарду Фаину. — Ну, а ты сам? Чем тысобираешься заниматься в этой жизни?

Берни говорил все как есть. Он чувствовал, что иначе нельзя.Дела магазина были небезразличны ему, иначе бы он не написал докладную,приведшую его сюда. Он любил «Вольф». Это было совершенно замечательное место.Он мог проработать здесь какое-то время, но настоящее его призвание заключалосьв ином…

— В будущем году я уже буду иметь степень. Это позволитмне получить работу в каком-нибудь закрытом учебном заведении.

Он заулыбался и от этого стал выглядеть еще моложе. Егонаивность трогала, по крайней мере, Полу Берману она пришлась по душе.

— А ты не боишься, что прежде тебя в армиюзаграбастают?

Берни назвал свой квалификационный разряд.

— Ну, парень! Даты прямо счастливчик! Все этивьетнамские дела, того и гляди, вот-вот обернутся большими неприятностями.Вспомни, что там с французами произошло. Все потеряли! Нам то же самое грозитьбудет, если вовремя не остановимся.

Берни согласился.

— Слушай, почему бы тебе не оставить свои вечерниезанятия?

— И что тогда?

— Я хочу кое-что предложить. Весь следующий год тыпроведешь в магазине. Мы попробуем поднатаскать тебя в самых разных сферах,чтобы ты почувствовал вкус к этой работе, и тогда, если, конечно, ты будешьдостоин этого и будешь иметь на то желание, отправим тебя в школу бизнеса.Одновременно ты будешь иметь возможность практиковаться на работе. Как тебе этонравится?

Никогда и никому они не предлагали ничего подобного, но ужочень ему понравился этот парень с широко раскрытыми честными зелеными глазамии интеллигентным лицом. Не какой-нибудь там смазливый мальчик, нопривлекательный молодой человек с открытым добрым лицом. Берни было предложеноподумать над этим день-другой, да только чересчур не обольщаться и излишне не пугаться.Решение ему предстояло принять по-настоящему серьезное. Ему не очень-тохотелось учиться в школе бизнеса, трудно было расставаться и с мечтой о тихойшколе в каком-нибудь сонном городишке, где не слышали ни о Толстом, ни оДостоевском… Впрочем, это была только мечта, не более… Сейчас она не казаласьему такой уж сладостной.