– Да, конечно. Я перепишу твой конспект по химии. А с новым преподом как-нибудь разберёмся. Пока, Никки. Не скучай.

И, очаровательно улыбнувшись, Эльза умчалась искать неприятности на свой подтянутый зад. А мне ничего не осталось, как двинуться на лекцию по химии.

– Никаэлла! – окликнул меня Рич Ниал, парень из нашей группы. – Я так понимаю, Эльзы на парах не будет? Можно, я сяду с тобой?

– Да, конечно, Рич, –  отозвалась я.

Рич хороший парень – позитивный, отзывчивый. Рич тоже неплохо учится, и мне нравится обсуждать с ним пары и домашние задания.

– Спасибо. Мне не нравится сидеть так далеко, как я сижу обычно. Как тебе сегодняшняя лекция?

– Профессор Леххер, как всегда, была прекрасна, – искренне и с улыбкой ответила я, – вот бы она все предметы у нас вела, тогда, может, и химия стала бы поинтересней.

Рич улыбнулся, продемонстрировав ряд слегка неровных зубов, но, надо признать, это его не портило, и хмыкнул:

– Отличная идея, надо собрать подписи и внести предложение в список эстадских инициатив.

– Ах-ха-ха! – я искренне рассмеялась. – Я думаю, такая инициатива будет странно смотреться в списке предложений типа «отменить занятия по пятницам» или «открыть клуб на территории кампуса».

– Говорят, на прошлой неделе внесли предложение «объединить мужские и женские общежития».

– Ого, – искренне удивилась я. – И что? Подписей нужное количество собрали? А как обосновали необходимость?

– Да вроде как тем, что совместная подготовка к семинарам позволит расширить кругозор, так как мужская и женская точка зрения сильно отличаются по всем вопросам.

– О Великий! Представляю, как секретариат ржёт в обеденный перерыв за чашечкой кофе над нашими предложениями.

Мы, смеясь, дошли до аудитории и подготовились к лекции как раз вовремя, буквально за минуту до звонка. Химию я ненавижу и совершенно не понимаю, чем она может помочь мне в дальнейшей работе консулом. Я твёрдо намерена работать по специальности, хоть и понимаю, что конкурс будет огромный. А вот многие мои одногруппники даже и не собираются пытаться, ведь с дипломом по специальности «Инопланетный Консул» открыты двери всех серьёзных адвокатских контор. Несостоявшихся консулов с радостью берут в личные консультанты известные юристы, поскольку умением вести переговоры мы славимся на весь Миит.

Кто-то из эстадов мечтает стать личным консультантом какого-нибудь политика и писать для него громогласные речи, а вот Эльза, например, хочет остаться работать в секретариате нашей академии. В общем, выбор профессий для нас очень велик.

Лекция по химии как всегда тянулась неимоверно долго, и я чуть не уснула – сказывалась практически бессонная ночь. Обеденный перерыв тоже провела в полудрёме, слушая вполуха рассказ Рича о том, как они с родителями летали отдыхать на Барос прошлым летом.

До аудитории инопланетных рас я в итоге добралась с полузакрытыми глазами, и, зевая, упала на стул. Достала лист с вопросами коллоквиума и принялась, прогоняя в уме ответы, ожидать нового профессора, присланного на замену. Тем же самым, собственно, занималась и вся группа.

Прозвенел звонок, открылась входная дверь, я подняла глаза, и весь сон как рукой сняло! Это был Кретин из клуба! Твою ж мать!

– О Великий, – прошипела я и спустилась на стуле ниже, чтобы спрятаться за могучей спиной сидящего спереди Нила Джонсона.

– Что случилось? – шепотом спросил Рич.

– Я назвала его кретином, – промямлила в ответ.

– Кого?

Я промолчала. Не в силах вымолвить ни слова, уставилась на листок с вопросами коллоквиума и слушала уверенные шаги Кретина, двигающегося к преподавательскому столу.

Великий Инопланетный Разум, я назвала своего нового преподавателя кретином! Пожалуйста, сделай так, чтобы он меня не узнал. Нет, он не узнает. Это невозможно, правда? Ведь я была накрашена, одета совершенно по-другому, хотя, скорее, раздета, да и волосы были распущены, а сейчас собраны в высокий хвост. И как я могла не обратить внимания, что это взрослый мужик? Да он лет на десять меня старше! Как я могла нагрубить взрослому мужчине? Один его надменный вид вызвал во мне неоправданный гнев. Почему? Обычно я лучше контролирую свои эмоции и слова. Что же случилось тогда, в клубе? Этот мужик на меня пялился? Да нет, это же я на него пялилась, как идиотка. О Великий… Я не просто назвала нового профессора кретином, я на него ещё и пялилась.

Я уронила лицо на руки, а профессор тем временем заговорил, прерывая мои самобичевания.

– Мира на Миите, эстады.

У профессора оказался глубокий низкий голос, рычащий какой-то... И мне стало страшно, а мои руки, продолжающие удерживать мою пустую черепушку, затряслись, и пришлось голове держаться самой, а рукам вернуться к уже изрядно помятому листку с вопросами. Я по-прежнему не решалась поднять взгляд или хотя бы сесть ровно.

– Как вы уже поняли, я буду заменять временно отсутствующего по причине болезни профессора Чадликта. Меня зовут профессор Йенс Регнер. И, судя по всему, я останусь с вами, по крайней мере, до конца семестра.

О нет! Это не на один день, и даже не на пару недель... Я не смогу просто тихонько отсидеться за спиной Нила весь оставшийся семестр! Мне остаётся только надеяться, что профессор никогда не узнает меня…

– Я успел ознакомиться с предложенной вам профессором Чадликом программой, и отступать от неё мы не будем. Сегодня у вас должен быть коллоквиум, и это очень удачное стечение обстоятельств – так я смогу оценить ваши знания и сделать определённые выводы. Но для начала мы с вами познакомимся. Я не успел взять ведомости из секретариата, поэтому, старший, будьте добры передать мне классный журнал.

Анна Николс поднялась со своего места, и я решила, наконец, оторвать глаза от листа с вопросами. Анна модельной походкой от бедра, широко улыбаясь, прошествовала к столу профессора и положила перед ним журнал:

– Пожалуйста, профессор Регнер.

Давно эта стерва стала такой милой и приветливой? Я осмотрела аудиторию: все мои одногруппницы уставились с открытыми ртами (образно говоря, конечно) на нового профессора. Сама я по-прежнему не решалась на него посмотреть, но вспомнила, что и на меня он произвёл некоторый эффект. Да, он очень хорош собой, отрицать это глупо, но чтоб так таращиться? Это же неприлично! Или я точно так же таращилась на него в клубе?

– Джек Адамс, – начал перекличку бывший Кретин.

– Я, – отозвался Джек.

– Александра Арнар.

– Это я, профессор Регнер, – томно прошептала Алекс и приподнялась со стула, слегка выпятив зад.

Я закатила глаза. О Великий!

– Эльза Бонти.

Мой мозг начал судорожно соображать, как правильно поступить, чтоб не выдать своего присутствия и минимизировать проблемы Эльзы. От напряжения мои щёки покраснели, но выход не находился.