Заботливые руки персонала постарались максимально обустроить и украсить приют, придать серым блокам цвет и яркость, так свойственные всему, с чем соприкасается беззаботное детство. Но именно радости и беззаботности в этом месте и не было.

В приюте Святого Патрика жили только самые маленькие детишки, по каким-либо причинам оставшиеся без родителей. Их возраст колебался от нескольких дней от рождения до трех лет. Но, боже мой, сколько же боли и тоски было в этих сердечках, сколько ожидания и обреченности в глазах!

С самого первого посещения Сьюзен преследовали эти взгляды. Она видела их во сне, в толпе спешащих на работу служащих, среди сползающих по стеклам капель дождя — везде. Они не оставляли ее ни на минуту. Как объяснить матери и Кевину, что она просто не смогла бы спокойно жить, не дав хоть одному существу надежду на счастливое будущее?

Выйдя из такси, остановившегося около больших ворот приюта, Сьюзен оглядела уже хорошо знакомое здание. Ни сомнений, ни сожаления по поводу принятого решения у нее не было, и она без колебаний, смело шагнула к калитке в воротах.

— Здравствуйте, миссис Макмани. К вам можно? — Сьюзен заглянула в приоткрытую дверь директорского кабинета.

— Сьюзен? — почему-то удивилась директор приюта Кэтрин Макмани, хотя встреча была назначена именно на это время.

— Да, я. Можно войти?

— Конечно, проходи. Все же приехала, — тихо добавила директриса, и ее радости по этому поводу Сьюзен не ощутила.

— Приехала. Вы, кажется, удивлены?

— Не то чтобы удивлена, — как-то замялась миссис Макмани. — Ты могла передумать. Это вполне объяснимо.

— Нет, не могла, — твердо ответила Сьюзен и выложила из сумки на массивный, заваленный бумагами стол папку с документами об опекунстве. — Я приехала за Ханной. Вот все документы.

— Да, я связывалась с опекунским советом. Присаживайся, пожалуйста.

Директриса взяла папку в руки, покрутила ее, словно определяя вес документов, но открывать не стала. Вновь положила папку перед собой и накрыла ее обеими ладонями.

— Вас что-то смущает, миссис Макмани? — Сьюзен чувствовала себя очень неуютно и неуверенно. Уже ничто не могло помешать ей забрать Ханну, но холодок непонятного страха потихоньку пробирался под свитер. Сьюзен зябко передернула плечами и нервно вытерла влажные ладони о джинсы. Может, такое необъяснимое поведение директрисы связано с состоянием малышки? — А Ханна, с ней все в порядке, она здорова?

— Да, да, — поторопилась успокоить ее миссис Макмани, — с девочкой все нормально.

— Тогда я совсем ничего не понимаю.

Директриса вздохнула и посмотрела на Сьюзен долгим пронзительным взглядом, словно старалась пробраться внутрь и постараться разгадать ее тайные мысли.

— Надеюсь, ты все хорошо обдумала и твое решение взять ребенка не было продиктовано лишь чувством долга? Тебя никто не принуждает и ты вовсе не обязана этого делать.

Сьюзен удивленно подняла брови и вновь вытерла о джинсы вспотевшие от нервного напряжения ладони.

— Я приняла решение. Оно совершенно осознанное, миссис Макмани. Столько малышей ждут, когда у них появятся родители, — а вы отговариваете меня? Или появилась семья, желающая удочерить Ханну?

— Нет, Сьюзен. Семьи никакой нет. К тому же ты являешься единственной родственницей девочки, а ее мать изъявила желание, чтобы дочь была с тобой. Мы обязаны учитывать этот факт и поэтому не вправе тебе мешать, но ты правильно заметила — дети ждут маму и папу, то есть полную семью. Ты уверена, что справишься? Не слишком ли тяжела для тебя одной будет ноша?

— Уверена, я справлюсь, — твердо ответила Сьюзен.

— Ребенок не игрушка, его нельзя убрать в уголок, когда надоест.

— Я справлюсь. У нас с Ханной все будет хорошо.

— Ну что ж, тогда пойдем, я провожу тебя к девочке. Она уже готова к отъезду.

Пожилая дама с трудом поднялась из-за стола и приветливо улыбнулась Сьюзен.

Ханна готова к отъезду. Тогда зачем весь этот разговор? Экзамен на прочность? — думала Сьюзен, идя за директрисой по узкому коридору. На душе у Сьюзен по-прежнему было тревожно, но все тревоги развеялись, как только она вместе с миссис Макмани вошла в комнату, где на руках у няни подпрыгивала от нетерпения сероглазая малышка.

— Наконец-то, — с облегчением сказала няня и передала Ханну на руки Сьюзен. — Берите свою попрыгунью. Как только поняла, что ее одевают на прогулку, вся извертелась. Вот ведь стрекоза!

Сьюзен взяла Ханну и прижала ее к груди.

— Здравствуй, моя маленькая. Сейчас мы вместе с тобой отправимся домой. Теперь ты не одна, мама всегда будет рядом.

В такси было тепло, и Сьюзен сняла с головки Ханны шапочку. Темные кудряшки обрамляли милое личико девочки. Уже не в первый раз Сьюзен задумалась о том, что Ханна ничуть не похожа на свою мать, а значит, и на нее, Сьюзен. Наверное, она похожа на отца…

Девочка закинула назад головку и посмотрела на только что обретенную ею мать пристальным взглядом, потом что-то пролепетала на одной ей понятном языке и широко улыбнулась беззубой улыбкой.

Да какая разница, на кого ты похожа! Ты моя и я тебя очень люблю, подумала Сьюзен, поцеловала кроху в макушку и, мечтательно улыбаясь, перевела взгляд в окно.

Выходные прошли, как на войне. С чем еще сравнить этот кошмар, Сьюзен не знала. Никогда в жизни она еще так не уставала. К вечеру субботы, когда Ханна наконец уснула, измотанная дневными заботами мать еле доползла до кровати. О том, чтобы смыть макияж, принять душ, раздеться и забраться под одеяло, не могло быть и речи. Она как подкошенная упала на кровать и уснула.

Ей показалось, что прошло всего мгновение, прежде чем громкий и требовательный крик Ханны разбудил ее. Она так и лежала ничком, стараясь сообразить, почему лежит так неудобно и откуда раздается этот ужасный звук.

— Боже мой, Ханна! — Сьюзен вскочила на ноги и сломя голову бросилась к детской кроватке.

Дубль два. День повторился сначала.

Второй день Сьюзен мыла бутылочки, готовила смеси, меняла памперсы и подавала игрушки, которые проказница Ханна выбрасывала из манежа и тут же требовала назад. Эта игра так увлекла кроху, что ничего иного ей не хотелось. Девочка очень быстро уяснила, что она хозяйка положения, и пользовалась данным ей преимуществом в полной мере.

Сьюзен несколько раз пыталась проявить настойчивость, прекратить это изматывающее безобразие и занять девочку чем-то иным, но Ханна поднимала такой душераздирающий крик, что приходилось помимо своей воли выбрасывать белый флаг и вновь ползать вокруг манежа, собирая игрушки.

Более или менее спокойные два часы выдались на прогулке. Девочка с любопытством разглядывала новые места, важно восседая в новой коляске. Ее серые глаза были широко распахнуты навстречу всему новому, интересному, непознанному.