Художник, подобно безумцу, видит свою собственную реальность, которая многократно предвосхищает реальность завтрашнего дня, пусть иногда и далекого, но неизменно наступающего. Желание творца исследовать и создавать новые реальности – это не какое-то особое свойство, присущее исключительно мозгу художников. На это способен любой мыслящий человек, и некоторые активно стремятся достичь состояния «умопомрачения» посредством алкоголя или наркотиков, чтобы подчеркнуть свою инаковость (назовем ее так), ненормальность, способность творить.

Среди импрессионистов, например, был весьма моден абсент – ликер желтоватого цвета с анисовым вкусом, последствия употребления которого можно прочесть в пустых глазах женщины со знаменитой картины Дега, перед которой стоит бокал именно этого напитка (рис. 2).

«Здравый смысл – враг творчества», – как говорил Пабло Пикассо, нужно быть свободным, как ребенок. Все дети рождаются художниками; самое трудное – остаться ребенком, когда вырастешь.

В числе безумцев-поэтов, чьим стихам суждено было стать частью итальянской литературы, я хотел бы упомянуть одну не совсем нормальную особу – поэтессу Альду Мерини. Жизнь ее была столь же драматична, сколь и плодотворна в художественном плане, кроме того, мы с ней оба родились в первый день весны, 21 марта[20], только она – на несколько лет раньше, в 1931 году.

История ее – это печальный рассказ о человеке, который обрел спасение в своей болезни, в своем искусстве, а еще – в своей глубокой религиозности.

В 1947 году Альда Мерини, которой тогда было всего шестнадцать лет, впервые оказалась в психиатрической клинике «Вилла Турро» в Милане с диагнозом «биполярное расстройство» или «маниакально-депрессивный психоз», характеризующийся чередованием состояний возбуждения/эйфории и депрессии. Она на себе испытала ужасные методы лечения того времени: 48 электрошоков, некоторые из них – без анестезии.

Много лет назад, во время стажировки в психоневрологической клинике, я собственными глазами видел множество сеансов электрошоковой терапии, которые проводились после введения больному сукцинилхолина, мышечного релаксанта короткого действия. Пациент получает удар током такой силы, что может подпрыгнуть на кровати и, если не использовать анестезию, то, по мнению авторов специализированной литературы, дело может закончиться в том числе переломами или хроническими и весьма болезненными спазмами мышц. Есть мнение, что эта разновидность абсолютно эмпирической терапии может иметь положительный эффект при лечении депрессии. Я не буду останавливаться на этиологии случаев, в которых ее рекомендуют применять, и на церебральных механизмах, способствующих (в некоторых случаях) длительному терапевтическому эффекту.

Альда Мерини перенесла несколько госпитализаций, чередующихся периодами относительно нормальной жизни; она описывает свое пребывание в психлечебнице, общение с более тяжелыми пациентами и страх стать такой же, как они. В периоды спокойствия и ясности сознания она писала очень красивые стихи, которые сделали ее знаменитой и помогли завоевать ряд премий, в том числе премию Монтале[21]. Я приведу здесь два ее стихотворения, которые показались мне наиболее подходящими к теме нашего разговора:

Я была сумасшедшей среди сумасшедших.

Тех безумцев, что безумны по сути своей, а многие очень умны.

Там нашла себе верных друзей.

Сумасшедшие – славные люди, не то, что те психи, у которых и дома не сыщешь никого, их на свете полно.

С психами я познакомилась позже, когда вышла отсюда.

и стихотворение, посвященное Франко Базалье:

Как мы влюблялись, там, в психушках,

надеясь когда-нибудь вновь расцвести,

Но представь, как мы удивились,

обнаружив, что никогда не были больны.

Лечебница для душевнобольных также присутствует в стихотворении «Святая земля», первую строфу которого я привожу ниже:

Бывала я в Иерихоне,

свою Палестину знавала,

мне стены дурдома были

стенами Иерихона;

в луже воды заразной

всех нас там окрестили.

И были мы иудеи

у фарисеев во власти,

и был среди нас Мессия,

буйной толпой затертый:

безумец, оравший Небу

о вечной любови к Богу[22].

Глубокая религиозность Альды Мерини помогает ей думать о Христе даже в стенах психиатрической лечебницы.

Иисус поведал нам великолепную историю, изменившую религиозные воззрения человека, его мышление, поведение и даже политику. Вне привязки к христианской вере можно считать Иисуса выдающимся учителем, который преподавал окружающим новую философию человечности, харизматичным проповедником, человеком, который стоял немного выше прочих, отличался от всех, мечтал изменить человечество. Он внушал страх, так как его идеи становились настоящим потрясением для разума и для души; не исключено, что Иисус тоже был безумцем. Величайшим из всех безумцев, божественно ненормальным.

Я была сумасшедшей среди сумасшедших.

Тех безумцев, что безумны по сути своей, а многие очень умны.

Там нашла себе верных друзей.

Сумасшедшие – славные люди, не то, что те психи, у которых и дома не сыщешь никого, их на свете полно.

С психами я познакомилась позже, когда вышла отсюда.

Альда Мерини

6. Гений среди безумцев: Моцарт

Я не разбираюсь в музыке, не умею читать партитуру и лишь изредка хожу на концерты или в оперу, но, когда я слушаю Моцарта, со мной происходит нечто чудесное. Я испытываю не только интеллектуальный подъем – каждая мышца в моем теле трепещет, все рецепторы активируются, окружающее кажется более красочным и интересным, а каждый звук, любой шум – даже голоса друзей и семьи – звучит для меня отвратительно, мне хочется убежать куда глаза глядят, только чтобы остаться наедине с Вольфгангом Амадеем Моцартом. Закат дарит нам ощущение покоя, тишины, безмятежности, то же самое делает с нами и музыка Иоганна Баха, но Вольфганг Амадей Моцарт – лучшее лекарство для того, кто хочет, пусть и ненадолго, стать счастливым, выйти за пределы собственного тела, пригвожденного к земле не только гравитацией, но и жизненными потребностями. Вольфганг Амадей Моцарт – это музыка, которую играют на небесах. Величественная музыка, по своей простоте сравнимая с пением птиц или шелестом морских волн, скользящих по песчаному пляжу и бьющихся о скалы.

Конечно, Вольфганг Амадей Моцарт (1756–1791) с рождения обладал большим талантом к музыке, гены музыкальности в его ДНК сумели, к счастью, воплотиться в жизнь. Однако все таланты, пусть даже они и появляются у человека вследствие генетической предрасположенности к какому-либо виду деятельности (это ни в коем случае нельзя игнорировать), никогда бы не реализовались, если бы не жизненный опыт, стимулы, получаемые им от окружения и культуры. Особенно остро все это воспринимается в детском возрасте. Врожденный талант может