А глаза широко распахнуты, как у наивного дитя! Тафари открыто щерился.

- Я тебя отпускаю, колдун, - проговорил он. – Можешь убираться на все шесть сторон света. Забирай вторую девку – мне не нужна ведьма! Можешь даже забрать свои пожитки, - он указал на разложенные травы, жаровни и остальное. – И уходите. И не попадайтесь мне больше на глаза! Иначе пожалеете оба.

- Как же так? – колдун беспомощно моргал.

Накато во все глаза глядела на хозяина. Не знала бы наверняка, что прикидывается – поверила бы! Удивленный взгляд широко раскрытых глаз. Ни дать, ни взять – наивное дитя, не знавшее обмана. Обманет ли он этим Тафари? Не может быть разбойник так прост.

- Иди-иди! – рыкнул тот, ощерившись. – Убирайся со своей ведьмой, и подальше! Я не желаю иметь дел ни с колдунами, ни с ведьмами.

- Но Тафари. Ты обещал заплатить, - настойчиво проговорил Амади.

Накато вздрогнула невольно, отпрянула и сжалась, когда с ладони главаря сорвался огненный шарик, ударился прямо в грудь колдуна и прожег дыру в белой накидке. Тот откинулся назад, завалился беспомощно на спину. Оперся руками, приподнимаясь неловко – зрелище вызвало взрыв хохота у толпящихся головорезов.

- Я – предводитель горных грифов, - расхохотался разбойник. – Я всегда беру то, что мне надо, сам.

- Но ты назвал меня гостем, принял в своем шатре, - гнул упрямо свое Амади. – Я сказал, что хочу продать рабыню, и ты согласился. Я назвал цену… неужели меня обманули, и могучий Тафари – трус, который берет чужое обманом?

- Придержи язык, колдун, пока не лишился его, - предводитель поставил громадную ножищу на живот Амади, и тот сжался. Во взгляде вспыхнуло бешенство. – Чужое? Все, что приходит в эти горы – мое! Ты сам явился сюда. И твоя девка принадлежит мне по праву! А ты, - он склонился к колдуну, наставил палец ему в лицо. – Должен быть благодарен мне за то, что великодушно отпускаю тебя восвояси. Другому отрезал бы голову. Или ты считаешь, что сумел бы мне помешать? – он сощурился угрожающе.

Колдун едва успел поднять руку, защищаясь – еще пара огненных шариков разлетелась светящейся пылью, ударившись о его ладонь.

Он кое-как поднялся, когда Тафари отпустил его и отступил, пошатываясь, на пару шагов. Предводитель грифов ничего не говорил. Но молчание было красноречивее слов.

Амади принялся трясущимися руками собирать имущество в котомку. Бросал все вперемешку, как попало. Если подготовка к ритуалу заняла уйму времени – тот сейчас он управился быстро и без помощи.

- Накато! Идем, - хрипло бросил колдун.

Повесил котомку на плечо, развернулся спиной к толпе и направился прочь. Разбойники расступились, пропуская его. Девушка поспешила за ним.

Они уходили под хохот и оскорбительные выкрики. Оглянувшись, Накато увидела, что Тафари больше не видно. Как и Адвар. Оба исчезли – должно быть, главарь ушел в шатер, а новую рабыню увели. Горные грифы скалили зубы вслед уходящему колдуну, ржали, оглушительно свистели и улюлюкали. Амади не оборачивался – шагал с отрешенным видом.

Накато сделала над собой усилие, чтобы прекратить оглядываться каждые несколько мгновений. Это только веселило головорезов еще больше.

Свистки и хохот еще долго слышались за спиной. А тропа стелилась и стелилась под ноги, и разбойничий лагерь отдалялся с каждым шагом.

*** ***

- Он и правда не заплатил, - Накато решилась-таки начать разговор. – Мастер! Ты с самого начала этого ожидал?

- Что? – тот вроде как вынырнул из размышлений. – Разумеется, ожидал, - он фыркнул. – Такие, как Тафари, не платят. Я сразу сказал об этом.

- Ты странно себя повел, когда говорил с ним, - заметила она. – В тот, первый день. Зачем?

«Зачем ты показал ему свое увечье?»

Она не решилась сказать это прямо. Да, колдун позволял задавать вопросы. Да, он никогда не злился – даже когда Адвар в бешенстве назвала его кастратом, сделал вид, будто ничего не произошло.

- Здравый вопрос, - колдун хмыкнул. – Ты заметила, что я намеренно свернул разговор так, чтобы появилась причина... показать то, что обычно не показывают, - он помолчал. – Тафари тоже заметил бы, если бы не впадал так легко в бешенство. Для таких, как он, важно знать, что купленной вещи никто прежде не касался. По крайней мере, что этого не делал именно продавец. Он ведь был прежде учеником шамана. А вашим степным шаманам свойственны предрассудки. Он не собирался платить за товар с самого начала. Но колдун – это не купец, которого можно безнаказанно ограбить. Тафари – недоучившийся толком шаман – знает, что колдунов следует опасаться.

- Все равно не понимаю, - заметила Накато, когда он смолк – видимо, решил, что полученных объяснений достаточно.

- Ты, возможно, не знаешь. Не обращала внимания. Для ваших степных и для горских шаманов колдовская сила связана с силой мужской. А тот, кто лишен… этой силы, - он хмыкнул, передернул плечами, - все равно, что ядовитая змея, лишенная своих клыков.

- То есть – ты не опасен для него? – она нахмурилась. – А значит – можно просто объявить тебе, что он не будет платить. И отпустить. Не попытавшись убить.

- Да. Он счел, что достаточно пригрозить. Что я испугаюсь слабого удара, нанесенного не всерьез. И не попытаюсь выбить плату или вернуть себе товар.

- И ты действительно развернулся и ушел, - протянула Накато. – А Тафари не попытался тебя догнать и добить.

- Добивать слабого – позор для такого, как Тафари, - Амади усмехнулся. – Тем более, что он всем своим подручным разболтал – мол, пришлый колдун не опасен. Мол, ему давно все отрезали – так что это слабосильный трус. Одно дело – отобрать товар и прогнать с позором труса. Совсем другое – драться с трусом и слабаком.

- Иначе бы – добил, - задумчиво протянула она. – Во всяком случае – попытался бы. Была бы драка. А зачем ты сказал, будто я – ведьма, умею говорить с духами? Чтобы не позарился?

- Сама сообразила, - Амади хмыкнул. – Ты же бывшая степнячка! Должна знать, как ваши шаманы относятся к женщинам-ведьмам. Здесь, в степях и горах, предрассудки сильны. Они и на равнине сильны – а уж здесь и подавно.

Предрассудки. Накато помнила, и что говорили