Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выходи, боевой стройотряд!
Вдоль по улочке нашей Заречной
улетает восторженный взгляд{217}.
Что ты смотришь, и что ты там видишь?
Что ты ждешь? – не пойму я никак.
Очень Сталина ты ненавидишь,
очень Ленина любишь, дурак{218}.
Каблучки в переулке знакомом
все стучат по асфальту в тиши.
Люди Флинта с путевкой обкома
что-то строят в таежной глуши{219}.
Вьется переходящее знамя —
семилетке салют боевой.
И гляжу я вам вслед со слезами —
ничего-то в вас нет, ничего!{220}
Трынь да брынь – вот и вся ваша смелость!
На капустник меня не зови!
Но опять во дворе – что ж тут делать —
мне пластинка поет о любви!{221}
И, навстречу заре уплывая
по далекой реке Ангаре,
льется песня от края до края!
И пластинка поет во дворе!{222}
И покамест ходить я умею,
и пока я умею дышать,
чуть прислушаюсь – и онемею!
Каблучки по асфальту стучат!{223}
Лирическая интермедия{224}
Смотрят замки, горы, долы
в глубь хрустальных рейнских вод{225}.
Моцарт, Моцарт, друг веселый,
под руку меня берет{226}.
Час вечерний, луч прощальный
бьют на ратуше часы.
Облака над лесом дальним
удивительной красы{227}.
Легкий дым над черепицей,
липы старые в цвету{228}.
Ах, мой друг, пора проститься!
Моцарт! Скоро я уйду!{229}
Моцарт! Скоро я уеду
за кибиткой кочевой.
У маркграфа на обеде
я не буду, дорогой{230}.
Передай поклон Миньоне.
Альманах оставь себе.
Друг любезный! Я на зоне
буду помнить о тебе{231}.
Знаешь край? Не знаешь края,
где уж знать тебе его!
Там, над кровлей завывая,
бьются бесы – кто кого!{232}
Там такого мозельвейна
поднесут тебе, дружок,
что скопытишься мгновенно
со своих прыгучих ног{233}.
Там и холодно и страшно!
Там прекрасно! Там беда!
Друг мой, брат мой, ночью ясной
там горит моя звезда{234}.
Знаешь край? Я сам не знаю,
что за край такой чудной,
но туда, туда, туда я
должен следовать, родной{235}.
Кто куда – а я в Россию,
я на родину щегла.
Иней белый, ситец синий{236}.
Моцарт, Моцарт! Мне пора.
Кто о чем, а я о бане,
о кровавой бане я…
До свиданья, до свиданья!
Моцарт! Не забудь меня!{237}
Я иду во имя жизни
на земле и в небесах,
в нашей радостной Отчизне,
в наших радужных лучах!{238}
Ждет меня моя сторонка,
край невыносимый мой!
Моцарт рассмеялся звонко{239}:
«Что ж, и я не прочь с тобой!»
Моцарт, друг ты мой сердечный,
таракан запечный мой!
Что ты гонишь, дух беспечный,
сын гармонии святой!{240}
Ну куда тебя такого?
Слишком глуп ты, слишком юн.
Что для русского здорово,
то для немца карачун!{241}
Нет уж! Надо расставаться!
Полно, херц, майн херц, уймись!
Больше нечего бояться.
Будет смерть и будет жизнь{242}.
Будет, будет звук тончайший
по-над бездною лететь,
и во мраке глубочайшем
луч легчайший будет петь!{243}
Так прощай же! За горою
ворон каркает ночной.
Моцарт, Моцарт, Бог с тобою!
Бог с тобою и со мной!{244}
Моцарт слушал со вниманьем.
Опечалился слегка.
«Что ж, прощай. Но на прощанье
на, возьми бурундука!{245}
В час печали, в час отчайнья
он тебя утешит, друг,
мой пушистый, золотистый,
мой волшебный бурундук!{246}
Вот он, зверик мой послушный:
глазки умные блестят,
щиплют струны лапки шустры
и по клавишам стучат!»{247}
Ай, спасибо, Моцарт, милый,
ах, прекрасный бурундук!
До свиданья! До могилы
я с тобой, любезный друг!{248}
И иду, иду в Россию,
оглянулся – он стоит.
Сквозь пространства роковые
Моцарт мне вослед глядит{249}.
Машет, машет треуголкой,
в золотом луче горя,
и ему со Вшивой Горки
помахал ушанкой я{250}.
Гадом буду – не забуду
нашей дружбы, корешок,
ведь всегда, везде со мною
твой смешной бурундучок{251}.
И под ватничком пригревшись.
лапки шустрые сложив,
он поет, и я шагаю
под волшебный тот мотив{252}.
Глава V{253}
Час мужества пробил на наших часах…
Анна Ахматова{254}
Что ж, давай, мой Шаинский веселый.
Впрочем, ну тебя на фиг! Молчи!{255}
Все закончено. В частности, школа.
Шейк на танцах платформой стучит{256}.
БАМ, БАМ, БАМ! Слышишь, время запело?{257}
БАМ да БАМ, ОСВ, миру – мир!