– Понятно. – Я отбросила эту информацию, прежде чем перейти к животрепещущей теме, которую требовалось обсудить. – В общем, как я уже говорила, я связалась с агентом по недвижимости. Она считает, что мы никак не успеем сделать дом идеальным в нужные сроки, поэтому мы должны просто отмыть его, привести в порядок, насколько сможем, и быть готовыми продать его по заниженной цене. И мы должны быть осторожны, чтобы не вложить в него слишком много денег, потому что после того, как будут выплачены папины долги, останется не так уж много.

Брови Коннера сошлись на переносице.

– Какие еще долги?

– По кредитной карте, которая, похоже, предназначалась в основном для покупок в телемагазине. – Я сделала паузу. – Кредит на твое обучение.

– А-а, – кивнул Коннер. – Точно.

Меня немного убило, что он вообще не выказал по этому поводу ни чувства вины, ни огорчения. Когда наши родители развелись, выяснилось, что каждый условился взять на себя финансовое обеспечение ребенка, находящегося под его постоянной опекой. Однако в то время, как мама отказалась платить за мое образование, заявив, что мне восемнадцать и я должна начинать самостоятельно о себе заботиться, папа согласился на оплату обучения Коннера в бакалавриате.

– Дело в том, – продолжила я, – что мне необходимо закончить мою диссертацию этим летом, чтобы защититься осенью. У меня не будет финансирования, если я затяну с этим. Знаю, у тебя новая работа, так что не жду, что ты будешь приходить каждый день или что-то в этом роде… но мне действительно нужно, чтобы ты выкраивал время на выходных, чтобы помогать. Договорились?

– Конечно, доктор Уолш, – проговорил Коннер. – О чем твоя диссертация?

Я сделала большой глоток остывшего кофе.

– Я еще не доктор. Пишу о тру-крайме как жанре. – Такое объяснение я обычно даю, когда просто не хочу вдаваться в подробности. – Отношения между автором и объектом, наше отношение к серийным убийцам как к явлению. Что-то в этом роде.

– Жизнерадостно, – усмехнулся Коннер. – Ты собираешься доедать эту вафлю?

Я отправила в рот еще кусочек.

– Отвали, братец. Остальное – мое.

* * *

Вопрос о том, что делать с гигантским письменным столом, поднял свою уродливую голову, как только мы вернулись домой. Стол все еще стоял рядом с входной дверью. Я подумала, что должна испытывать облегчение, что услуги Полуночного Грузчика не включают взлом и проникновение.

В гостиной имелся укромный уголок, идеального размера для того, чтобы поставить пианино, будь у нас соответствующая семья, но вместо этого отец разместил там старое кожаное кресло и завалил его всякой всячиной. Я попросила Коннера помочь перетащить кресло на середину комнаты, а на его место задвинуть письменный стол.

– Разве мы, – фыркнул Коннер, когда мы с трудом втиснули стол в дверной проем, – не должны наоборот выносить вещи?

– Этот кусок дерева – единственная вещь в мире, которую я люблю, – ответила я, прежде чем разразиться яростным проклятием оттого, что мой палец оказался зажат между столом и стеной. Осмотрев покрасневший сустав, я задумалась, как тяжело будет печатать сломанным пальцем, прежде чем боль притупится и пройдет. – Кроме того, он нужен мне для работы.

Я собралась закрыть входную дверь, но вдруг заметила парня, идущего по тротуару. Не просто парня! Того самого парня. Полуночного грузчика.

Как раз в тот момент, когда я замерла в дверном проеме, с сердцем, выпрыгивающим из груди, он поднял взгляд. При дневном свете он выглядел чуть более презентабельно – брюки цвета хаки, белая рубашка на пуговицах, каштановые волосы, похоже, причесаны, и он определенно был в обуви. Поскольку я продолжала пялиться на него, он поднял руку в приветственном жесте.

В ту же минуту я захлопнула дверь так резко, что моя старая гитара завибрировала низким, бесцветным гудением.

– Что случилось? – спросил Коннер.

– Это он, – пробормотала я, подходя к окну, чтобы раздвинуть жалюзи и выглянуть наружу. – Парень, который вчера вечером перенес мой стол.

– Э-э, – промычал Коннер, – разве мы только что не сделали это сами? Или у тебя есть еще один?

– Нет, – нетерпеливо ответила я, не испытывая ни малейшего желания вдаваться в подробности. – Этот стол был закреплен на крыше моей машины. Должно быть, этот человек снял его и принес к дому.

– Довольно мило, – проговорил Коннер. – Очень по-соседски.

– Он не… – начала я, но замолчала, увидев, как парень садится в грузовик, стоящий на подъездной дорожке соседнего дома, и задним ходом выезжает на улицу. Хм-м. Он оказался соседом.

Что ж, я знала одно. Если местные новости когда-нибудь возьмут у меня интервью после того, как его арестуют за серийные убийства, я не хочу быть в роли тех шокированных простаков, восклицающих: «Кто? Этот парень? Он был таким милым и таким добрым соседом! Однажды он помог мне передвинуть тяжелую мебель. Вел себя тихо. Вежлив, насколько возможно. Всегда махал рукой, увидев меня на улице».

Был ли он действительно добрым соседом или просто изображал? Было ли перемещение стола способом заставить меня почувствовать себя в некотором долгу перед ним? Конспирация – практическая необходимость, если вам есть что скрывать; вежливость становится социальным хлороформом.

Говорят, все серийные убийцы в какой-то степени хотят, чтобы их поймали, и это было единственным объяснением того, почему он махал рукой при встрече.

– …Старые соседи смотрели друг на друга странно, как пара незнакомцев, – тихо пробормотала я себе под нос.

Позади меня засмеялся Коннер.

– Если кто-то здесь и ведет себя странно, так это ты. Совсем как в эпизоде: «Да! – ответила тетя Хельга».

Я цитировала классику – «Хладнокровное убийство» Трумэна Капоте, позволяя брату ответить отсылкой к одному из любимых нами в детстве эпизодов «Симпсонов».

– Мы вполне можем начать уборку с этой комнаты, – проговорила я, опуская жалюзи. – Я принесу мешки для мусора.

Три

К тому времени, как Коннер ушел, мы довольно неплохо продвинулись в уборке гостиной. Она все еще была забита барахлом, но, по крайней мере, вещи были аккуратно сложены и рассортированы на то, что можно отдать на благотворительность, и то, что необходимо выбросить.

После этого я отправилась в продуктовый, чтобы запастись какой-нибудь едой. Пришлось проехать несколько лишних миль, зато я оказалась в магазине, где мой отец не терял сознание.

Занеся покупки в дом – это заняло больше времени, чем я рассчитывала, – я почувствовала себя выжатой как лимон. Моих радужных планов начать работу над диссертацией как не бывало. Я испытывала лишь одно желание – поспать.

Однако как раз в тот момент, когда я начала погружаться в сон,