— Тебе три тысячи двести лет — и ты всё ещё держишься бодрячком! — замечаю на это.

— Я дожил до своего возраста, потому что в своё время выбрал путь политических интриг, а не сражений на поле боя. Быть в курсе всего происходящего… довольно бодрит, — отзывается Синь Шэнь.

— Ты оговариваешь себя: я в курсе, как хорош ты в бою, — не соглашаюсь, — ведь именно ты достал для меня мои алые шелковые ленты, сразившись с древним пауком-шелкопрядом, обитавшем на краю моей долины!

— И целых пятьсот лет после такого же полу-тысячелетнего траура ты занималась боевыми искусствами, отрабатывая приёмы с этими лентами, ставшими грозным оружием в руках молодой Высшей Богини, — кивает Синь Шэнь, припоминая картины из прошлого.

— Да, помнится, по какой-то причине я долго не могла принять свою истинную форму… я абсолютно её игнорировала и все время проводила в тренировках с лентами. К слову, они всё ещё при мне, — приподнимаю широкие рукава и демонстрирую притаившееся до поры до времени живое оружие, обвившее оба предплечья до локтей… — Интересно, а что за траур я тогда носила — и по кому?

Встречаюсь глазами с Синь Шэнем и замечаю, как напрягается его взгляд.

Точно. Я же сама решила не спрашивать о том, что предпочла забыть.

— Не отвечай, — отворачиваюсь от него, — я уже сделала свой выбор.

Моё восхождение до Высшей Богини стоило мне дорого. Пройдя испытание в смертном царстве в возрасте пяти ста лет, я вернулась в Шёлковую Долину и ещё столько же лет провела в глубоком трауре — теперь уже понятия не имею, по кому. Родители боялись, что я и вовсе зачахну, и хотели просить летописца дать мне шанс испить воды из Чаши Забвения, от которой я в своё время отказалась. Но помнить свою жизнь в смертном царстве или нет, ты должен решить сразу по возвращению с испытания.

И когда я вернулась, я решила помнить.

Летописец ничем не мог мне помочь. И тогда Синь Шэнь нашёл в архивах какого-то вымершего клана заклятие, способное стирать память у Высших Богов. Он избавил меня от моей боли и пошёл сразиться с одним из опаснейших священных животных — пауком-шелкопрядом, чтобы добыть для меня его сокровище — волшебные шелковые ленты, которые смогли бы отвлечь меня и завладеть моим вниманием не на одну сотню лет… ведь изучение их свойств, а после — попытка овладеть ими, как оружием, занимала колоссальное количество времени, которым как раз располагала тогда ещё юная Высшая Богиня, лишившаяся памяти о большей части своей жизни…

— Я должна поблагодарить тебя, Синь Шэнь. Ты буквально спас меня тогда, — произношу негромко.

— Ты вспоминаешь о событиях двухтысячелетней давности. Ты меня пугаешь, — отстранённо отзывается лис, отводя взгляд.

— Я просто не хочу быть неблагодарной, — протягиваю.

— Ты неблагодарная, прими это, — отвечает на это Синь Шэнь.

Хочу вновь ткнуть ему в бок, но останавливаюсь, поняв, что он прав. Действительно — неблагодарная.

Я не ценила его всё это время и продолжаю это делать даже сейчас, ворча во время каждого прихода старого приятеля.

Он тоже ворчит на меня, но делает это скорее по привычке, а не потому, что устал от меня или действительно недоволен мной.

Он был тем, кто тянул меня всё это время из бездны тоски и грусти. И он был тем, кто в итоге вытянул меня и вернул к жизни — а я даже за это его не отблагодарила, вновь погрузившись в уныние, спустя каких-то пару сотен лет…

Кажется, моя хандра — это уже хроническое состояние души.

— Синь Шэнь, давай найдём тебе жену, — произношу в итоге.

— Это так ты решила меня отблагодарить? — косится на меня старый лис с прекрасным лицом, которое всегда так странно не сочеталось с эмоциями древнего божества.

Такое выражение пошло бы скорее старику, чем молодому красавцу с обаятельными раскосыми глазами, привлекавшими внимание всех богинь вокруг.

— Гэгэ, а ты в курсе, насколько у тебя распутный взгляд? — неожиданно присматриваюсь к нему, — Это вообще законно — иметь такие глаза?

— Раньше ты их даже не замечала, — отворачивает голову Синь Шэнь.

— Зато сейчас заметила, — возвращаю его подбородок к себе, — ты себе внешность изменил за последнюю тысячу лет?..

— Ничего я себе не менял — каким родился, таким и остался, — вновь освобождаясь от меня, произносит Синь Шэнь, на лице которого откровенно читалась досада.

И что ему опять не нравится? Я же в комплиментах тут рассыпаюсь вовсю!

— Что себе позволяет эта девица? — слышу изумленный голос за своей спиной и вижу, как божества вокруг начинают отступать в стороны, — Господин Лин Хун, вы привели на небо очень невоспитанную богиню. На это сложно смотреть!

— На что именно? — спокойно уточняет Синь Шэнь, глядя на кого-то позади меня.

— На то, как она вертит вами… на глазах у всех! — находится моя «надзирательница».

— Она вертит мною, потому что я ей это позволяю, госпожа Цяо-Цяо, — сухо отвечает Синь Шэнь, не позволяя мне обернуться.

Да, пожалуй, в этом случае мне стоит прислушаться, чтобы избежать проблем.

— Неслыханно! — вспыхивает богиня за моей спиной, — Но тут уж ничего не поделаешь: Высшему Богу Лин Хуну всё позволено — даже нарушение установленных правил поведения внутри Небесного Дворца.

Да что ж ты… серьёзно? Мы прямо-таки нарушили правило, когда я схватила его за подбородок?

— Идём, а-Юэ, — негромко произносит Синь Шэнь и умудряется провести меня так, чтобы моё лицо не попалось на глаза воинствующей богине.

Впрочем, в будущем это не сильно мне поможет: я всё равно буду весь вечер подле него, и, если эта богиня пожелает — она рассмотрит меня всю, с ног до головы.

— Что за конфликт у вас с этой Цяо-Цяо? — уточняю, когда мы отходим от расступившейся толпы в сторону главного дворца; в его стенах вот-вот должна была прозвучать приветственная речь владыки небесного клана.

— Настолько очевидно, что между нами конфликт? — сухо уточняет Синь Шэнь.

— Ага, — даже не думаю щадить его.

— На самом деле эта девица — довольно опасная особа. Её интриги не поддаются никакой логике: даже я в них запутался, — признаётся тот неожиданно.

— Теперь мне действительно интересно! — замечаю на это.

— Дело в том, что некоторое время Цяо-Цяо считалась главной претенденткой на роль невесты наследного принца Тао, но потом неожиданно начала подавать мне всяческие знаки внимания. Ситуация вышла из-под контроля, когда меня заманили запиской в сад подле Небесного Дворца, где эта Цяо-Цяо устроила настоящее представление перед Каменным принцем, набивая себе цену. Тогда владыка решил отстранить эту богиню от наследника, а все слухи о её грядущем статусе — пресёк на корню. С тех пор Цяо-Цяо бесится, пытаясь найти виновного в своём фиаско. И периодически срывается на юных влюбленных, пеняя им правилами поведения в небесном клане.