Барни кивнул:

– Значит, так. Теперь вы знаете Джоя, Синди и Уинна, оставим их на время. – Тут Барни, видя, что блондинка все смотрит на него, поиграл лохматыми бровями и бросил в ее сторону многозначительный взор. Женщина смущенно отвернулась и принялась что-то шептать мужу.

– Немного застенчива, – заключил Барни, – но погодите, скоро они подойдут.

Так как я промолчал, он продолжал рассказ:

– Теперь расскажу о Доне Эллиоте. Вы, конечно, видели фильмы с ним. Высокий, атлетически сложенный красавец, сводящий с ума женский пол. Так вот, когда умер Эрл Флинн и в кино появилась свободная вакансия киногероя, кинокомпания «Пасифик пикчерз» подписала контракт с Доном, и после небольшой шлифовки он вполне смог заменить ушедшее светило. Первые же три фильма принесли успех. Из Эллиота получилась неплохая смесь Флинна и Фэрбенкса-старшего, хотя как актер он был невелик. Его агент Сэм Льюистон, ловкий малый, сумел договориться с компанией о неплохих процентах для Эллиота, и тот по-настоящему разбогател. Впрочем, как большинство кинозвезд, он быстро проматывал деньги.

Барни сделал паузу, доедая последний гамбургер, затем продолжил:

– Странно, но все эти звезды считают, что, если они не будут бросаться деньгами, весь мир сочтет их дешевкой. Эллиот не был исключением: шикарные автомобили, огромные виллы с бассейнами, подарки многочисленным любовницам и тому подобное. Приехав в Парадиз-Сити, он выстроил виллу на холмах, и, уж будьте уверены, мистер Кэмбелл, там было все, что душе угодно. Я слышал: она обошлась ему в полмиллиона долларов, может, преувеличение, а может, и нет. Один из моих знакомых газетчиков написал статью об этой вилле и сделал снимки. – Барни шумно вздохнул. – Чего там только нет! Четыре спальни, четыре ванные комнаты, гостиная, свободно вмещающая две сотни гостей, без того чтобы они дышали в затылок друг другу; столовая, бассейн, игровая комната, сауна, словом, все, даже собственный кинотеатр. Держал три автомобиля: «роллс», «альфу» и спортивный «порше». Славился гостеприимством, его любили, охотно принимали приглашения и приглашали его. Фильмы с его участием неизменно имели успех и приносили немало денег. Жизнь улыбалась ему, как вдруг все резко изменилось…

В это время полная женщина со своим спутником слезли со стульев, и Барни, подмигнув мне, выпрямился и принялся разглаживать грязную майку на животе. Но пара, даже не взглянув в его сторону, вышла на улицу.

Наступило продолжительное молчание, после которого я напомнил, что он должен мне пять центов.

В полном недоумении покачав головой, Барни произнес:

– Такого еще не бывало… Вы бы не поверили, сколько раз меня снимали эти туристы.

– Пять центов, – повторил я.

Но он только махнул рукой и твердо произнес:

– Давайте вернемся к Дону Эллиоту. – Барни отодвинул пустую тарелку, показал Сэму, что требуется пополнение, дождался его и продолжал:

– Так вот, счастье Дона Эллиота скоро должно было кончиться. А пока он снялся в шести фильмах, и «Пасифик пикчерз» предложила ему новый контракт, по которому ему причиталось двадцать процентов прибыли от проката, что, по слухам, должно было составить миллион долларов. Когда контракт был готов, Эллиоту позвонил из Голливуда Сэм Льюистон и попросил приехать его подписать.

Как раз в это время Эллиот в очередной раз был безумно влюблен. Девушка очень хорошенькая, я видел ее, немного тощая, на мой вкус, разумеется блондинка, со сверкающими зелеными глазами и прочими достоинствами. Любовная парочка отправилась в Голливуд на спортивном «порше» Эллиота. На полпути ей захотелось вести машину, и Эллиот согласился. Водить машину она умела примерно как я, то есть не имела об этом ни малейшего представления, и на скорости сто пять миль в час врезалась в грузовик.

Рулевое колесо вошло в нее, как в масло, а Эллиот остался жив, благодаря привязным ремням. Придя в сознание в одной из дорогих частных клиник, он увидел около своей постели президента «Пасифик пикчерз» и Сэма Льюистона.

Тут Барни отхлебнул пива и попытался отобразить печаль на толстой физиономии.

– Наверно, читали об этом в газетах? – спросил он.

Я ответил, что, видимо, пропустил эту новость, так как меня редко интересуют новости из Голливуда.

Барни кивнул:

– Так вот, девушка, конечно, погибла, а его пришлось извлекать из того, что раньше называлось автомобилем. А для того, чтобы это проделать, ему пришлось отрезать левую ступню, о чем Эллиот еще не знал.

Президент компании просил беднягу не волноваться, скорее поправляться и зайти к нему, как только он выйдет из клиники, после чего быстренько ретировался. Он и заходил-то только для того, чтобы удостовериться, что Эллиоту действительно отрезали ступню. Когда новость об этом достигла ушей президента, он просто отказывался верить, что лишился кинозвезды, так успешно заменившей ушедшего Эрла Флинна и приносившей ему кучу денег.

Барни откинулся на спинку стула:

– Сечете, мистер? Парень, который мог заработать миллион долларов в год, вдруг стал инвалидом. Страшно подумать, верно?

Я с ним вполне согласился.

– Находясь под действием наркотиков, Эллиот вначале и не подозревал, что остался без ступни. Сэм Льюистон тоже расстроился: ведь он лишился курицы, до сих пор исправно несшей ему золотые яйца. Он не мог теперь попусту тратить время на Эллиота, надо было искать нового парня, обучать его, уговаривать Мейера, президента «Пасифик пикчерз». Сразив Эллиота ужасной новостью, Сэм исчез вслед за Мейером.

Месяц спустя Эллиот вернулся домой, но уже совсем другим человеком, полным горечи, ожесточившимся на весь мир. Сначала он не хотел никого видеть, замкнулся в себе.

Прошло два месяца. Привыкнув к изготовленному для него протезу, научившись ходить без хромоты, он пришел в себя и внешне ничем не отличался от прежнего Эллиота. Но ему хватало ума, чтобы понять, что бегать, плавать, ездить верхом, проделывать прежние трюки – уже не для него. Кроме того, он начал сторониться женщин. Не будешь же резвиться в бассейне или ложиться в постель с девушкой, имея вместо ступни натертый незаживающий кусок мяса.

Но это еще были цветочки…

Отдохнув, окрепнув, он поехал в Голливуд и зашел к Сэму. Тот сначала остолбенел, когда увидел перед собой прежнего загорелого красавца без малейшего признака хромоты. У Сэма даже появилась надежда, что курица вновь сможет нести ему золотые яйца.

Немедленно связавшись с Мейером, Сэм попробовал убедить того снова снимать Эллиота, но президент кинокомпании отказался наотрез. Он-то знал, что актерского таланта у Эллиота нет, а искусственная ступня делала его столь же бесполезным для трюкового кинобизнеса, как действие противозачаточных таблеток на евнуха. Эллиот прямо побелел, ко-гда Сэм передал ему отказ Мейера.

– А на какие средства я буду существовать, черт побери! – взорвался он.

Льюистона поразила такая реакция бывшей звезды.