Выехав на берег реки, командирский Т-35 остановился. Глухо грохнула 76-миллиметровая пушка главной башни — еще и еще. Головному танку вторили и два других «сухопутных броненосца». Это танкисты били по огневым точкам немцев, засевших в хуторе на том берегу.

Внезапно по башне и правому борту ударило — словно кто-то бросил пригоршню камней. Это били из хутора пулеметы. Эх, сейчас бы тоже — грохнуть осколочно-фугасным, да так, чтобы вражеской пехоты пятки засверкали! Но, во первых — не видать ничего. А во-вторых, для Горелова главные цели — противотанковая артиллерия и танки противника.

Николай как будто бы командовал легким танком БТ-7 или Т-26 и сам частенько решал, по кому и когда в секторе огня стрелять.

И если впереди по ходу движения или в секторе обстрела передней пушечной башни вдруг появлялся вражеский танк, то Горелов должен был подбить его в первую очередь. То же самое — если в поле зрения прицела попадала противотанковая пушка. Огонь по ней до полного уничтожения.

А вот насчет пехоты или пулеметной огневой точки, то тут Горелов уже должен был доложить капитану Корчагину и получить указания от него. Если же командир экипажа по какой-то причине не слышал доклада, то лейтенант Горелов должен был помочь навести на вражескую пехоту своего пулеметчика или пулеметчика-механика старшины Стеценко в башне № 3. Только в крайнем случае разрешалось бить из «сорокапятки» по пехоте осколочно-фугасными снарядами.

По броне ударило — словно молотком по пустой бочке. Противотанковое орудие! Где?! Лейтенант Горелов развернул башню и увидел вспышку орудийного выстрела. Получай! Николай нажал на спуск, «сорокапятка» коротко рявкнула и выплюнула из затвора блестящую дымящуюся гильзу.

И только отправив свой первый снаряд во врага, Николай Горелов осознал вдруг, что война началась.

Небо на востоке светлело, занималась заря нового дня — судьбоносного для Третьего рейха и для сотен тысяч доблестных немецких солдат. Солнце восходило под аккомпанемент гула и грохота орудийной канонады. С 3.15 утра пятьдесят артиллерийских батарей всех калибров обрушивали на советский берег тонны смертоносного металла и взрывчатки. А с неба слышался гул сотен бомбардировщиков. Для немецких солдат это было сродни увертюре к величественной опере разрушения. Vorwärts nach Osten!

Хотя многие из них, особенно офицеры, пребывали в недоумении: ведь они нападали на союзника, огромную страну, которая успешно и плодотворно сотрудничала с Третьим рейхом в военно-технической области. В Казани немецкие офицеры-танкисты вместе с советскими коллегами получали навыки вождения боевых машин. Там же и испытывались «первенцы Панцерваффе»: Grosstraktor и Leichttractor, которые тракторами, по правде сказать, и не были. В этом танковом центре учились такие именитые в будущем офицеры танковых войск Третьего рейха, как Риттер фон Тома, генерал танковых войск, в 1942 году — командующий германским Африканским корпусом. Иозеф Гарпе — генерал-полковник, командующий 4-й танковой армией. Вильгельм Биттрих — обергруппенфюрер, командир 2-го танкового корпуса СС.[5]

Однако приказ есть приказ. Ordnung und disciplinen! И танкисты, как и все остальные солдаты, не задавали вопросов.

Не задавал вопросов и Дитрих Шталльманн, молодой оберлейтенант, командир танковой роты. Был он голубоглаз, пшеничного цвета волосы пострижены под уставный «полубокс», нос орлиный с горбинкой — просто как на плакате пропагандистском. Только портил всю эту агитационную красоту уродливый вертикальный шрам через всю правую половину лица. А достался он молодому лейтенанту от поляков в тридцать девятом году.

Тогда он воевал на трофейном чешском танке «Прага» «LT vz.38». Эта боевая машина была вооружена 37-миллиметровой полуавтоматической пушкой «Шкода» А-7 с длиной ствола в 47,8 калибра и начальной скоростью бронебойного снаряда в 762 метров в секунду. В Вермахте такая пушка получила название KwK 38(t). А все трофейные танки получили обозначение Pz.Kpfw.38(t) Ausf.A и отличались от базовой модели «LT vz.38» лишь установкой немецкой радиостанции. Кроме того, экипаж был увеличен до четырех человек. Дополнительное вооружение состояло из двух пулеметов vz.37 калибра 7,92-миллиметров, тоже чешского производства.

Интересно, что ни один танк «LT vz.38» не успел поступить в части чехословацкой армии до захвата Германией Чехии и Моравии. И теперь все они в полном составе воевали на стороне гитлеровцев.

Пятого сентября, в самом начале операции «Weiss», во время контрудара польских войск под городом Петркув-Трыбунальский танки 7ТР наследников ратной славы Кшетусских и Володыевских из 2-го польского танкового батальона подбили стразу пять танков Pz.I. Трофейным чешским машинам тоже досталось. Хоть они и оставались на ходу, но немецкие танкисты получили множественные ранения. И не только от польских снарядов. Броня чешских танков была хрупкой, а они сами были собраны на стальных каркасах, к которым бронелисты крепились заклепками. В итоге осколки отколовшейся изнутри брони и увесистые обломки крепежа создавали внутри танка своеобразную шрапнель.

Тот бой Дитрих Шталльманн вспоминал с неохотой, хоть и уничтожил один из злосчастных польских танков 7ТР и пару танкеток. Оберлейтенант чуть не лишился глаза, а шрам остался на всю жизнь. Впрочем, как и черная нашивка за тяжелое ранение. И даже Железный крест 1-го класса был не в силах стереть из памяти разлетающиеся перед лицом куски брони…

* * *

Часто и мучительно, до самоедства, размышляя о том бое, Шталльманн вполне обоснованно полагал, что даже не польский танк их тогда подбил, а всего лишь танкетка. Но управлял ею настоящий танковый ас.

И звали его Роман Эдмунд Орлик. Этот поляк-танкист был самым известным танкистом 71-й танкового батальона Великопольской кавалерийской бригады.

TKS была массовой польской танкеткой, иначе она называлась малым разведывательным безбашенным танком. Такого типа танкетки были разработаны на базе шасси британской танкетки «Карден Ллойд». TKS производилась начиная с 1931 года, а в 1939 году ее начали перевооружать 20-миллиметровой пушкой. Однако до начала войны успели модернизировать лишь двадцать четыре машины.

К началу вторжения Вермахта в Польшу в 1939 году польская армия сумела мобилизовать шестьсот пятьдесят танкеток. Захваченный в первые дни войны немецкий офицер-танкист оценил скорость и проворство польской танкетки, заявив: «…очень сложно попасть из пушки по такому маленькому таракану…»

Интересный факт: данные танкетки состояли на вооружении и РККА в 12-ом механизированном корпусе. Но когда началась война, все они были брошены в парках.

Сержант Орлик был настоящим мастером танкового боя. За сентябрь 1939 года на танкетке TKS с 20-миллиметровым орудием он вместе со своим механиком-водителем Брониславом Закржевским подбил чертову дюжину немецких танков. Причем среди уничтоженных «панцеров» был даже один тяжелый немецкий танк Pz.Kpfw.IV Ausf.В.