– Запишите номер его машины, – попросила я секьюрити, – ибольше никогда не пропускайте этот автомобиль на территорию Ложкина.

Примерно через два часа во дворе хлопнула дверца машины, и вгостиную влетел Жора Колесов.

– Ты одна? – заорал он.

– Мои еще не вернулись.

– Это хорошо, – пробормотал Жорка, плюхаясь в кресло.

– Почему? – удивилась я.

– Потому что тут такое дело…

– Говори, – мрачно пробурчала я. – Знаю, знаю, о чем речьпойдет. К тебе приезжал Рыков. Одного не пойму: он несет такую чушь…

– Слушай, – мрачно сообщил Колесов и принялся вываливатьинформацию.

Чем дольше он говорил, тем ниже у меня отвисала челюсть. Втакую ситуацию я попала впервые, хотя могла бы оказаться в подобном положении ираньше. Долгие годы работала преподавателем французского языка, ходила по домамв качестве репетитора. Семьи попадались разные, хозяева тоже. Кое-где меняугощали чаем и даже кормили обедом, иногда чересчур ретивые мамаши сидели вовремя урока в комнате, изредка мне подсовывали дополнительного ребенка,бесплатно сестру или брата того, кто учил французский, порой обманывали соплатой. Одна дама, густо обвешанная золотом, долго обещала заплатитьзаработанные мною деньги:

– На следующем уроке отдам сразу за два раза.

Потом за три, четыре, пять… Когда неоплаченных занятийоказалось двадцать, она позвонила и заявила:

– Мы в ваших услугах более не нуждаемся.

Так что я попадала в разные, подчас очень неприятныеситуации, но в воровстве меня не подозревали ни разу. Хотя кое-кто из моихколлег порой оказывался в щекотливом положении. Ленка Сидорова рассказывала,как один раз, придя на урок к семикласснице, увидела у нее на столе дорогоезолотое кольцо с бриллиантом. Естественно, Лена, ничего не сказав, провела уроки ушла. Но на следующий день около кольца оказался браслет, потом часы и кулон…Наконец Сидорова не выдержала и поинтересовалась:

– Скажи, пожалуйста, твоя мама всегда так драгоценностиразбрасывает?

– А она сейчас в отпуске, – невпопад ответила девочка.

– И что? – не поняла Ленка.

Школьница хихикнула:

– Так ей потом на работу выходить, придется вас со мнойнаедине оставлять, вот и проверяет, можно училке доверять или нет? Словом,сопрете вы колечко или постесняетесь?

Но меня господь от подобных ситуаций уберег, поэтому сейчас,слушая рассказ Жоры, я даже слегка растерялась.

Вчера из спальни хозяев пропала очень дорогая вещь: золотоепасхальное яйцо работы самого Фаберже. Симпатичная безделушка украшена нехилымикамушками и стоит баснословно дорого.

– Господи, – только и смогла я вымолвить, – откуда оно уних?

Жора вздохнул:

– Родители Рыкова из дворян. Его бабка состояла фрейлинойпри последней императрице. По семейному преданию, юная графиня Рыковапрогуливалась мартовским днем по берегу реки в одной из царских резиденций.Возможно, это был пруд. Юрий Анатольевич точно знает только, что невесть как впроруби оказалась любимая кошка Александры Федоровны. Фрейлина смело кинуласьспасать животное и при этом чуть сама не утонула. В конце концов кискублагополучно выудили, доставили императрице. Поговаривают, что Александра Федоровнабыла слегка скуповата, особых подарков придворные от нее не имели, но тут,учитывая факт, что графиня Рыкова заболела воспалением легких и чуть не отдалаиз-за кошки богу душу, императрица расщедрилась. В первый день Пасхи онанавестила больную и преподнесла ей яйцо.

Бабка Рыкова, великолепно понимала ценность презента. Послереволюции она отчаянно бедствовала, но ни разу даже не подумала о том, чтобыпродать эту «царскую милость». Ее родственники, коим яйцо досталось понаследству, также тщательно берегли сувенир. И вот теперь он пропал.

– Но почему решили, что это я?

Жора развел руками.

– Говорят, больше ни на кого нельзя подумать.

– Отчего?

– Ну, баба эта, Роза, старинная подруга Рыкова, сто лет вдом ходит. Владимир Сергеевич – директор крупного НИИ, Леонид Георгиевич егозаместитель, а Яков у него в помощниках. Вроде бы гребут лапой миллионы, и имбез надобности что-либо переть, даже яйца Фаберже.

– Но я тоже не бедствую!

Колесов вздохнул:

– Оно так, но за все время званого вечера из гостиной наполчаса удалялась только ты.

– Ходила в туалет!

– На тридцать минут? Тебя что, понос разобрал?

– Нет.

– Чего тогда просидела столько в сортире?

– Не хотелось в гостиную возвращаться, вот и нюхаласодержимое всяческих баночек у хозяйки в ванной. Помазала кремом руки, ой!

– Что случилось?

Я в недоумении пробормотала:

– У этой Сабины отечественная косметика фирмы «Маркус»разложена в такие невыразительные баночки из желтой пластмассы, а кое-что и втюбики советского дизайна. Да вот поди ж ты! У меня на внешней стороне кистейрук появились пигментные пятна. Что только ни пробовала, все бесполезно.Покупала дорогущие средства от «Виши» – мази, капли. А тут один разок нанесла,и все. Просто чудо какое-то.

Жорка уставился на мою руку и пробормотал:

– Видишь, не все отечественное – какашка.

Потом он замолчал, и в воздухе повисла тишина.

– Хочешь чаю? – решила я нарушить тягостное молчание.

Приятель помотал головой и сообщил:

– Слышь, Дашка, этот Рыков пообещал меня растоптать.Говорит, что разошлет по всем учебным заведениям столицы предупреждение о том,что фирма Колесова состоит из жуликов. Он, правда, сказал, что, если мы емувернем раритет, то он ничего затевать не станет.

– Как можно отдать то, чего ты не брал?

– Он еще говорит, что согласен принять деньгами.

– И сколько?

– По оценке «Сотбис», яичко тянет на триста тысяч «зеленых».

Я чуть не упала со стула.

– Да он с ума сошел.