Похоже, программа не стеснена в средствах, чтовесьма странно для кабельного телевидения.

Группы, снимавшие меня до сих пор, делали этолибо в крошечных, скромно оборудованных студиях, или на улицах, или у нас дома.Последний вариант обычно нравится телевизионщикам больше всего: и «объект»запечатлен на пленку, и чаю с пирожными попили. А тут «Рондо». Ладно,поудивлялась, и хватит, теперь займемся делом.

– Договорились.

– Ой, здорово, ну классно, вотповезло, – принялась бурно радоваться Юля, – я так боялась, что выоткажетесь! Ума не приложу, к кому бы я тогда обратилась. А вы! Такая милая!Замечательная, покладистая!

С одной стороны, я очень люблю, когда меняхвалят, с другой, став объектом восхищения, начинаю смущаться, поэтому в ответна слова Юли я сказала:

– Ну что вы! Это такие мелочи.

– Не скажите, – произнесладевушка, – я вчера весь день народ обзванивала. Чей только номер ненабирала, везде облом! У Акунина телефон на факсе стоит, Маринина за границууехала, у Татьяны Устиновой, правда, снял трубку какой-то мужик по имени Иван.Я его прошу: «Сделайте одолжение, скажите писательнице о нашемпредложении», – а он так вежливо в ответ: «Сообщу, конечно, только уТатьяны все дни до десятого августа расписаны. Разве можно занятого человекавечером, накануне мероприятия звать? Очень неразумно, если не сказатьнеприлично!» – Юля шумно перевела дух и продолжила:

– Да, согласна, это слегка бесцеремонно.Но не могу же я сказать людям правду: мы за месяц до действа договорились соСмоляковой, получили согласие и успокоились.

А вчера утром перезвонил ее пресс-агент испокойно сообщил: "Госпожа Смолякова очень сожалеет, но она не можетприехать в «Рондо». Полный облом! Никто такого не ждал! Что началось! Архиппросто взбесился! Он вообще-то хороший, но, если вожжа под хвост попала, ждибеды! Ну и пошел Сергеев своих мочить! Народ попрятался, а я-то, дура, под рукуему попалась. Он меня схватил и шипит: «Найди кого угодно из писак! Нам нужен детективщик!Не отыщешь – уволю!» Вот как!

Я перестала слушать глупую девицу. Нет бы мнесразу сообразить, что дело нечисто. И с какой стати звать госпожу Виолову прямов день мероприятия? Так никогда не поступают, и умные люди знают, если вамзвонит редактор и, сладко присюсюкивая, просит: «Приходите на передачу черездва часа», – значит, местное начальство планировало делать шоу не с вами,а, предположим, со Смоляковой, но та неожиданно заболела, и теперь требуетсясрочно заткнуть дырку.

Внезапно мне стало жарко. Несколько дней назадначальник пиар-службы издательства «Марко» Федор затащил меня к себе в кабинети устроил допрос:

– Ну-ка рассказывай, что ты отвечаешь,ежели какая-нибудь журналюга предлагает интервью?

– Ну.., соглашаюсь.

– Сразу?

– Да.

– А как о дате договариваетесь?

– Спрашиваю, когда им удобно, и…

– О, боги, – Федор закатилглаза, – Арина, дави в себе дворняжку! Запомни, за тобой должны долгоходить, упрашивать, ныть, клянчить… Только в этом случае тебя станут уважать!По первому зову к корреспондентам бегут лишь убогие. Если ты не изменишьтактику, будешь выглядеть полнейшей идиоткой. И вообще, всегда, когда тебякуда-то приглашают, говори: «Свяжитесь с моим пресс-атташе».

– У меня его нет, – напомнила яему, – да и зачем? Сама справляюсь с делами.

– Дурочка, – почти ласково пропелФедор, – пресс-атташе, как правило, нужен для понта. Ладно, давай им мойтелефон, поработаю на Арину Виолову, уберегу пташку от глупостей. Усекла, цыпа?

Я сочла его предложение идиотским и вот,пожалуйста, попала в глупую ситуацию. Не очень-то приятно знать, что тебя зовутв передачу только потому, что все остальные писатели отказались в нейучаствовать. Ну, с какой стати я согласилась?

Надо было послушаться Федора! Дала бы сейчасего телефон и избежала унижения.

– Значит, мы вас ждем, – дочирикалаЮля.

Ну и как теперь поступить? Сказать: «Нет, язабыла про одно срочное дело»? Вот уж глупо.

– «Русское радио» будет очень вамблагодарно, – неожиданно выпалила Юля.

Я удивилась:

– А оно тут при чем?

– Как? Я с самого начала сообщила!Сегодня в «Рондо» концерт звезд эстрады, так сказать, репетиция «Золотогограммофона», организатор действа «Русское радио».

– Вы этого не говорили!

– Просто вы не услышали.

– У меня великолепный слух.

– Так в чем дело? – забеспокоиласьЮля. – Вы не любите «Русское радио»?

Я постаралась справиться с волнением.Правильно, я «Русское радио» не люблю, я его просто обожаю. Понимаю, чтокое-кто сейчас скорчил презрительную гримасу: фу, попса! Может, оно и так!Только мне отчего-то нравятся ехидные высказывания Дмитрия Лебедева или щебетМарселя Гонсалеса. Очень часто, поздно вечером, включив радиоприемник, я слышу:«В Москве двадцать три часа, у микрофона Дмитрий Мерцалов с кратким выпускомновостей». Можно поспорить о правильности построения этой фразы, еще меняудивляет слоган: «В эфире „Русское радио“, мы делаем новости». Ну, согласитесь,сотрудники этой компании не взрывают дома, не устраивают встречи главправительств, не ставят спектакли, они всего лишь рассказывают слушателям опроизошедших событиях. На мой взгляд, следует слегка исправить заставку,например, так: «В эфире „Русское радио“, мы первыми сообщаем вам новости». Ноне об этом речь.

Лично я, услыхав, что Мерцалов, Мунгалов иличеловек с неординарной фамилией Нерознак сидят в данную минуту у микрофона,моментально успокаиваюсь и перестаю стенать о своей тяжкой бабской доле. Явынуждена работать, когда все остальные женщины давным-давно лежат в уютныхкроватях в обнимку с любимыми детективами. От мысли, что на этом свете живутМунгалов, Мерцалов и Нерознак, которые пашут круглосуточно, и мне отчего-тоделается легче. И потом, я ценю их фразу: «Все будет хорошо». Ей-богу, «Русскоерадио» – редкий представитель СМИ, пожалуй, единственный, который вопреки всемуобещает нам это. Оно, конечно, не правда, но так хочется им верить!

– Обязательно приду, – закричалая, – не сомневайтесь. Меня еще никогда не приглашали на «Русское радио».

К сожалению, я обладаю одной скверной, сильноосложняющей мою жизнь особенностью: приходить всегда за полчаса до началамероприятия.