Он, между прочим, задолжал мне денег: тех самых, обещанных Килиану и не выплаченных по причине стремительного бегства. Я невольно улыбнулась, припомнив случившееся в «Кровавой Мэри»... Быть мальчишкой было весело.

Лакей в золоченой ливрее распахнул перед нами дверцу экипажа и услужливо опустил ступеньку – я выдохнула и последовала за родителями по расстеленной красной ковровой дорожке. Словно суперзвезда на вручении премии «Оскар»... В улюлюкающих мальчишках, отгоняемых рассерженными лакеями, я узнала, как мне показалось, чумазое лицо Питера Уивера и Килиана, строивших гостям презабавные рожицы.

Особняк встретил нас тихой музыкой, раздающейся из бальной залы, и запахом множества цветов. У меня сдавило виски... Это тело, как я уже успела заметить, обладало крайне чувствительной конституцией. А тут еще это лицо, приближающееся с каждой преодоленной мною ступенькой длинной парадной лестницы. Харрингтон-младший улыбался скучающей, слегка высокомерной улыбкой, приклеившейся к его губам, словно крошка от бутерброда.

И хотя я понимала, что он никак не может знать, что я – это я, все равно его презрительный взгляд раздражил меня невероятно... Строить из себя эдакого идеального сноба и при этом получать удовольствие от низменных удовольствий казалось мне верхом человеческого лицемерия, и я, не сдержавшись, ляпнула:

– Крыса.

Леди Харрингтон выпучила глаза.

– Крыса? Что вы имеете в виду, моя дорогая? – осведомилась она недоуменным голосом.

У маменьки едва удар не случился – я видела это по ее побагровевшему лицу и быстро заработавшему вееру.

– Мне показалось, что я увидела крысу, – придумала я на ходу, глянув в сторону ее сына.

Тот уже не казался скучающим – скорее заинтересованным и чуточку сбитым с толку.

– В нашем доме нет крыс, милая Джоанна, – проговорила леди Харрингтон с видом оскорбленного достоинства. – Мы держим для этого крысолова и платим ему фартинг в неделю.

– Извините, – повинилась я, опустив смеющиеся глаза. Меня так и распирало от улыбки...

А маменька поспешила заметить:

– Джоанна с детства боится мышей... Они ей всюду мерещатся, простите бедную девочку!

Хозяйка снисходительно улыбнулась, не разжимая губ.

– Рады видеть вас в нашем доме, – процедила она через силу, и мы, наконец, вошли в бальную залу.

Я ахнула было от окружающей меня красоты, вот только болезненный щипок рассерженной матушки заставил ахнуть по другой причине.

– Никаких конных прогулок всю следующую неделю, – прошипела она, старательно раскланиваясь и улыбаясь проплывающим мимо нас знакомым.

По ее голосу было понятно, что конные прогулки Джоанна любила с особенной страстностью, именно потому, должно быть, для наказания выбрали данный вид запрета... Я лишь выдохнула: лошадей я с детства боялась. Свалилась как-то с циркового пони!

И в этот момент на меня налетел бледно-голубой вихрь с розами в волосах.

– Джоанна, милая, наконец-то ты тут! Я уже заждалась. – И, прикрыв рот веером: – Надо поговорить. Срочно!

Девица была примерно моего возраста, из чего я заключила, что мы с ней подруги. Насколько близкие, покажет готовый вот-вот состояться разговор...

– Денег там не было, – шепнула она, утянув меня подальше от родительских ушей.

– Денег? – повторила я ошарашенным голосом. Явно не такой темы разговора я ожидала от этой восторженно-улыбчивой девушки! Она же поняла все иначе, и, сделав страшные глаза, произнесла:

– Ну да, денег. А ты чего ожидала? – И поинтересовалась: – Что делать будем? Кажется, нас не восприняли всерьез.

– О... – только и смогла выдать я, мучительно соображая, как выкрутиться от сложившейся ситуации. К счастью, мою визави окликнули, и она, в последний раз припав к моему уху, шепнула: – Увидимся позже. Надо бы все обсудить... – И более легкомысленно: – А сейчас отец хочет представить меня некому сэру Аргайлу – он все еще не теряет надежды сбыть меня с рук в первом же светском сезоне. Бедняжка! – она закатила глаза, и я так и не поняла, кто из двоих удостоился ее искреннего сожаления: собственный отец или безызвестный мне сэр Аргайл. Полагаю, жалеть стоило обоих...

– Мисс Синглтон, – молодой человек в темно-синем фраке вежливо мне поклонился. Я изобразила улыбку. – Могу я рассчитывать на следующий танец? Буду весьма польщен вашим согласием.

– О... – мне мучительно захотелось провалиться сквозь землю: я виртуозно исполняла фугу де минор Баха на фортепьяно, но танцевать не могла совершенно.

– Следующий танец обещан мне! – услышала я уже знакомый мне голос, и мужчина протянул руку ладонью вверх. Я вложила в нее свою...

У маменьки вспыхнули глаза: два прожектора темной, бурной ночью – мы влились в поток танцующих под ее пристальным наблюдением.

– Не умеете танцевать? – осведомился молодой Харрингтон, подхватывая меня за талию и увлекая в танце по кругу. Он так и сочился насмешливостью, подобно перезрелому яблоку – соком.

– Почему вы так решили? – изобразила я полнейшую невозмутимость.

– У вас был такой вид... – он демонстративно прочистил горло, – как будто бы вас вот-вот стошнит.

– Ничего подобного, – я сбилась с такта и наступила партнеру на ногу.

Он не стал джентльменствовать и скривился от боли.

– Для девицы из высшего общества танцуете вы из рук вон плохо, – констатировал он. И вдруг выдал: – Бандана?

Ноги мои окончательно запутались одна о другую, и я полетела бы на пол, не удержи Харрингтон меня за талию.

– Бандана?! – пролепетала я заплетающимся языком. – Что вы несете, в конце концов?

Мужская улыбка сделалась еще чуточку шире, и он уверенно произнес:

– Вы тоже «белый кролик», не так ли? Ни одна викторианская девица не посмела бы сказать джентльмену «что вы несете, в конце концов». Просто верх неприличия, вы не находите?

Я почувствовала, как у меня сдавило грудную клетку, как перед глазами заплясали черные мушки и как желчью обдало пересохшее горло.

Кажется, я собиралась упасть в самый что ни на есть настоящий викторианский обморок...

И упала, судя по следующим событиям.

Трагедия на балу

Я очнулась на мягкой кушетке с мокрым полотенцем на лбу...

– Джоанна... Джоанна, – голос звал меня, словно издалека, из той реальности, возвращаться в которую мне совсем не хотелось. Здесь, в поле полном ромашек, мне было так легко и приятно... А там...

– Что произошло?

– Вы меня страшно напугали, – Харрингтон поднялся с колен. – У вас случился обморок... Я думал, вы умираете.

– Жаль, что не умерла, – простонала я несчастным голосом. – По крайней мере, весь этот кошмар уже бы закончился...