упала на колени прямо там, но вопреки моим ожиданиям Энже не стала пытаться меня поднять. Она стояла позади, наверняка склонив голову, став с теми бутылками вторым безмолвным свидетелем маленькой драмы.

Она умрет, — пронеслось у меня в голове, — Энже тоже умрет и оставит меня одну. Они все умрут, и я останусь одна — только и могла думать я. Стоило усилий подавить порыв сбежать, отчасти потому, что бежать мне некуда. Обратно в квартиру, где мы жили с Ариной? Исключено, оттуда я тоже хочу убежать. Я не хочу находиться ни в ушедшем прошлом, ни в настоящем, которое непременно тоже уйдёт.

— Пойдем, — я поднялась с колен, и первая спустилась в люк.

Меня разбудил рев будильника в 5 часов утра. В крошечной студии Энже мест для сна было немного, поэтому мы вдвоем уместились на полуторном матрасе, и она уступила мне место у стены. С первым же звонком телефона я не слишком аккуратно поднялась. Вставать по утрам с высоты кровати оказалось куда проще, чем соскребать себя с пола без единой точки опоры. Добрую четверть квартиры занимала ванная комната, совмещенная с туалетом. Из отражения в маленьком круглом зеркале на меня смотрело безобразное опухшее лицо с красными глазами.

Проклиная того, кто придумал работать с восьми утра, я начала свой путь до работы с четырьмя пересадками. Сначала на такси до станции МЦД, затем на электричке до Волоколамской, там пересадка на метро до Молодежной и оттуда на маршрутке до растащенного на склады бывшего главного здания завода “Электрощит”. Я каждое утро приезжала раньше начала рабочего дня, в такое время там даже охранники еще не сменялись.

— Доброе утро, — поприветствовал меня самый молодой охранник из штата, — вы как всегда рано.

— Доброе, а вы как всегда здесь, — я постаралась ему улыбнуться, но, кажется, получился вымученный оскал.

Я приложила карту к терминалу на автомате со съедобной ерундой. Спустя привычную сотню попыток связи с банком, наконец закрутилась пружина с венскими вафлями. Сначала упаковка остановилась на своей линии и, как мне показалось, снова застряла, и это грозило тем, что завтрак обойдется мне не в 70 рублей, а в 140. Но, видимо, эту ошибку исправили и моя покупка полетела вниз, прямо к нише, откуда я должна ее достать. В полете, приняв горизонтальное положение, прямо под нижним рядом с жестяным банками, вафли застряли. Первым порывом было пнуть гнусную машину, но я постеснялась. Ухватившись обеими руками за корпус, я хотела ее потрясти, но автомат был слишком тяжелым.

— Забулдыга, — я не сдержалась и все-таки пнула его.

— Опять зажал?

— Ага.

Завтрак обошелся мне в 240 рублей, потому что застрявшие вафли пришлось сбивать банкой энергетика. Радовало только то, что упаковка застряла не под напитком “без сахара” со вкусом мыльной воды и ароматом гнили.

Наш убогий офис располагался на втором этаже. От «офиса» там были только четыре стола из отходов от опилок, в остальном же помещение имело вид и суть складского нелегального производства колес для ЗОЖников. Знали бы они, что за “стильной” (по меркам начала 90-х) этикеткой “ЛордЛаб” скрывается сомнительное сырье, по которому бегают тараканы и мыши, то тут же купили бы по пачке сигарет. Кто в этой конторе лорд понять нетрудно — самомнения у хозяина больше, чем ума.

За пластиковыми дверями уже горел свет. Меня опередила Марина — упаковщица лет сорока, напоминавшая мне паучиху с тонкими ногами и округлым брюшком.

— Доброе утро, Акылай! — крикнула она, даже не выглянув.

Пока я изучала свое рабочее место, оставленное неопытными сменщиками, время подходило к восьми утра. Без пяти минут пришел Паша, — менеджер, по здешним мерками самый опытный, — с опозданием в минуту появился его стажер Костя. Последней пришла рекордсменка по “проспала”, “не услышала будильник” и “встала в пробку” Катя, которая жила в пятнадцати минутах ходьбы от офиса.

Моя должность считалась проклятой, хотя мне кажется, что на все это место вместе с его хозяином навели порчу бывшие сотрудники, число которых подходило к пяти десяткам. Костя раньше стажировался у меня — в кладовщики, но освоиться ему не удалось и, потеряв всякую надежду, я отдала его Павлу. Мой коллега-старожил традиционно донашивал за мной сменщиков. Со мной прижился Дима, но ему навешали кучу дополнительных дел и подарили надежду на проценты от продаж (наивный мой Дмитрий), поэтому мне досталась новая чистая душа — 30-летняя Кристина. И вчера у нее была первая самостоятельная вечерняя смена, плодами которой я наслаждалась тем утром.

— Что вы будете делать, если я умру? — ворчала я, вручную разбирая сотню посылок.

– “Если” или “когда”? — уточнил Паша.

Кристина умудрилась собрать заказы с плановой отгрузкой в мае 2021 года, но это не было самым страшным. Висели просроченные заказы с крайней датой отправки 26 сентября, одно срочное отправление, а в составе посылок из интернет-магазина я вовсе не была уверена, так как это единственная платформа, куда мы собирали товар самостоятельно.

Когда я узнала, что новая сотрудница не вчера окончила школу, то обрадовалась. Взрослый человек, с каким-никаким опытом! Воодушевления хватило до первого вопроса:

— Надо сначала собирать в личном кабинете, а потом в программе “Наш Склад”? — и это после часовой лекции, где я наглядно показывала и объясняла, что заказы автоматически выгружаются из одного в другое.

Впрочем, такие вопросы в первый день относительная норма, но каждый день в течение двух недель каждое утро у нас начиналось так, будто она все впервые видит. Удивительно, что она ни разу не переспросила мое имя. Иногда я просто смотрела со стороны за ее хаотичными попытками что-то вспомнить, чего ей не удавалось даже с подробными конспектами на руках, и думала — боже, кто тебе дал права на управление автомобилем?

Как человек она нравилась мне больше, чем сотрудник. Да, простая, как кочерга, но совершенно беззлобная.

Незадолго до моего отъезда обнаружилось, что когда меня нет рядом, Кристина худо-бедно справляется. Из чего последовало два вывода:

— Ты ее пугаешь, — сказал Дима, — в твой выходной оставим ее в первую смену, пусть учится в полевых условиях.

Как меня уговорили на столь отчаянный шаг — не знаю. Наверное, разбитая гибелью Арины, я не могла думать ни о чем, кроме похорон, а потому согласилась. Однако, прощание прошло, гроб и останки сгорели, а работа осталась. А предугадать, когда в дверях появится Сатана всея предприятия, было вовсе невозможно — он всегда приходил в разное время. Наверняка