В тот день Наследник запомнился ей мягким, нерешительным на фоне своего великого отца. Сидя за общим столом рядом с ним, она успела заметить, что глаза у него голубые, а взгляд она охарактеризовала как внимательный и добрый. Когда Николай, участвуя в общем разговоре, обращался не к ней, она могла его изучать и разглядывать.

Было очень странно видеть, что он может быть занят такими обычными делами. Не скакать на своем прекрасном белом жеребце впереди огромной непобедимой армии, не восседать на почетном месте во время великолепного парада, не принимать участие в тайном военном совете. А просто молча сидеть за столом, ласково и чуть робко улыбаясь, или живо жестикулировать, отвечать веселым тихим смехом на шутки артисток. От того, что Наследник оказался живым человеком, из плоти и крови, Матильда неожиданно для самой себя смогла представить, что к нему можно прикоснуться. Посмотреть в глаза, сказать что-нибудь смешное, отчего уголки его губ изогнулись бы в ласковой улыбке…

В ту ночь она снова не смогла сомкнуть глаз – теперь уже от не умещающихся в ней чувств и эмоций. Первые дни после выпуска Матильде казалось, что когда она идет по улице, все встречные оборачиваются на нее, глядя с гордостью, а то и с завистью из-за ее первого профессионального триумфа. Ей тогда еще думалось, что личная победа человека автоматически является знаменательным событием для окружающего мира. Поделиться счастьем ничего не стоит, когда у тебя его в избытке.

Родители были счастливы и горды, и братья, и сестры, и друзья семьи – горды и радостны тоже.

Через пару дней после выпуска она бесцельно гуляла по центру города с Юлей. До традиционного летнего переезда в имении оставались еще дни – свободные, весенние, полные радостного предвкушения должгожданного короткого петербургского лета.

Матильде казалось, что люди смотрят на нее со значением. Юля предпочитала не спорить. Дойдя до высокой арки, ведущей на Дворцовую площадь, они увидели проезжающего вдалеке Николая.

Матильда посчитала, что Наследник чуть не вывернул шею, засмотревшись на нее. Ведь настоящая любовь уже по своему существу не может быть не взаимной – так думалось Матильде.

В другой раз она повстречала его, прогуливаясь одна. Наследник в компании своей сестры Ксении Александровны из сада любовался оживленной улицей – в ту пору Государь и вся его семья бытовали в великолепном Аничковом дворце.

Радость!

…Весна! В Петербурге весною так много солнца, даже природа благоволит дню рождения Николая. Ведь город увешан флагами в его честь.

Матильда украсила свою комнату открытками, лентами и маленькими флажками. Отец подтрунивал над ней – без пяти минут балерина, взрослая девочка, и на тебе такое ребячество. Она сделала вид, что не слышит, ее улыбка выдавала ее мысли.

А впереди было лето – беззаботное, манящее своими возможностями: первый во взрослой жизни Матильды красносельский сезон, участие в спектаклях во время лагерного сбора уже в составе труппы, новые встречи с Николаем.

Когда отец Матильды купил у одного генерала их семейное имение, он долго и упорно самостоятельно переделывал двухэтажный деревянный особняк на высоком берегу реки в в соответствии со своим вкусам и нуждами своей семьи. Больше всего ему пришлось повозиться со столовой – кончилось все тем, что ее пришлось полностью сносить и отстраивать заново, просторнее и много больше предыдущей. Неспешные, душевные застолья имели в семье Матильды почти сакральное значение, двери дома всегда были открыты для многочисленных гостей, а сама Маля была в семье младшим, тринадцатым ребенком. Когда вся компания собиралась во время ужина или обеда, застолье всякий раз выходило поистине эпичным. Каждое лето гости приезжали в дом Кшесинских постоянно, не только по выходным, но и в будние дни.

Можно сказать, что в семье Кшесинских фактически существовал культ еды. Матильда говорила об этом без стеснения: «Дома мы любим вкусно покушать». Помимо обильной традиционной русской кухни, на столе всегда была кухня европейская – отец-поляк обожал шведский пунш и борщ по-польски. Утренний кофе превращался в полноценный завтрак в силу присутствующих на нем многочисленных мясных и молочных продуктов, свежей домашней выпечки и варений.

Ужин длился несколько часов и заканчивался ранним отходом ко сну. Матильда навсегда запомнила случай, произошедший с нею осенью, в самом начале занятий за несколько лет до выпуска: строгий пожилой балетмейстер Лев Иванович сделал ей прилюдный выговор на первой же репетиции, вслух посетовав на то, как больно смотреть на столь многообещающую и талантливую, располневшую при этом ученицу. Самолюбие Матильды заставляло запоминать каждый неприятный момент ее жизни, ее воля и чувство такта диктовали ей притом никогда и ни при каких обстоятельствах не говорить дурного ни о ком, даже о себе.

Тем летом в имении она сказала себе: «Никаких печеньев и вареньев». На спектаклях в Красном Селе рано или поздно появится Наследник. Кухарка прибывала в шоке, пробовала доложить матери. Матильда отказалась комментировать самоличное урезание своего рациона.

Кушанья, по обычаю, не только круглосуточно готовились дома, но и закупались в лавках в соседних деревнях, и даже в городе. Отец привозил их завернутыми в пакеты в спецальном кожаном мешке. По традиции, его было принято встречать с бурными восторгами, под не надоедающими из года в год мамиными шутливыми комментариями о ее «дорогом добытчике и кормильце». Матильда сдержанно радовалась и ждала начала летнего сезона.

В силу того, что дом находился на возвышенности, со второго этажа дачи открывался великолепный вид на поля и близлежащий лес. Время от времени Матильда вглядывалась вдаль, надеясь, отдавая себе при этом отчет в том, что невозможно увидеть процессию с Наследником, спешащим из полка в город или наоборот. Если кто-то заставал ее за этим вдумчивым занятием, Матильда изображала, что бесцельно любуется видом или следит за отцовскими крестьянами.

Этим летом наилюбимейшие с раннего детства занятия виделись Матильде совсем в ином свете – глупыми и детскими. Помимо новой столовой, отец соорудил и деревянную купальню. Купальня теперь не так привлекала Матильду – а сколько душных ночей, проведенных в городе, мечтала она об их семейных деревяных мостках!

Как это странно – то, что так занимало ее еще год назад, теперь казалось скучным и бессмысленным. Ей хотелось еще раз увидеть – хотя бы издали – Николая. Хотелось поговорить с ним, узнать его. Получалось, она будто бы скучала по незнамокому человеку. с которым провела так мало времени, что, по идее, и не должна бы испытывать тоску из-за разлуки с ним. Так не должно было быть, но так было!

Второе ее любимое занятие было святой для Матильды традицей – утренний сбор грибов в молчаливом одиночестве. Летом в имении ложились по-деревенски рано, и так же по-деревенски рано вставали. Матильда возвращалась на дачу к утреннему чаю. К этому лету она знала лес лучше, чем расположение классов в училище. Только собирательство неожиданно для нее самой перестало ее интересовать.