— А мы помогать пришли, — внезапно вспомнила Ульяна и улыбнулась мне.

— Хорошо, проходите, — пропустила я их в калитку и девки вперед меня проскочили во двор и радостно замерли возле шокированного мужчины.

— Это приживалки, — попыталась я сообщить гостю.

Тот постарался накинуть на себя рубаху. Я сразу заметила, что она не вышита нигде кроме запирающих отверстий. Значит, это новая одежа или у него вышивать некому.

— Сестры, дочери незамужние, — я попыталась сосватать их ему.

Вон, как они восторженно любуются его потным телом. Авось, про меня он забудет и на кого из них глаз положит.

— А вы правда плотник? — взвизгнула одна и подалась вперед.

Радим сделал шаг назад и почему-то неодобрительно взглянул на меня.

— Говорят, что вы церковь строите! — Ульяна подошла к мужчине вплотную и подала ему свой рушник с пояса, чтобы он лицо обтер. — Небось, трудно вам. Но вы мастер на все руки, — она положила свою руку ему на плечо.

Я поджала губы, нахмурилась и ощутила внутри себя неприязнь, будто я уже признала колдуна своим мужем. Теперь мне неприятны любые посягательства на него. А девки век в невестах сидеть не хотят и за добрым мужиком сами пойдут коли позовет.

— Так, хватит лясы точить, — встрепенулась я. — Вас помогать послали или зубоскалить? — строго воззрилась я на невест.

Ульянка от мужика отпрянула, но рушник свой не забрала. Другие девки сразу начали расходится по своим привычным местам. Они не в первый раз помогают мне во время ярмарочной недели с гостями.

А я быстро сходила в дом и достала свое полотенце вышитое. Забрала рушник из рук мужика и пихнула ему свое.

— Пользуйся, — категорично сообщила я и посмотрела на Марьяну.

Та цеплялась за мужские штаны и смотрела на него снизу вверх с широко открытыми глазами.

Радим усмехнулся в усы и лукаво посмотрел на меня. Не сказав ни слова обтерся полотенцем и взяв валяющийся чурбачок, присел на колоду. Достал из сапога нож и принялся что-то вырезать.

— Дочка, пойдем, — позвала я малышку, но та так воодушевленно смотрела на мужские руки, что меня не слышала. — Радим, если мешаться будет, кликни меня, — сообщила я мужчине. — Мне надо наказы оставить девкам. Я быстро.

Я почти оправдывалась о том, что собираюсь дочь на него оставить. Понимаю ведь, что чужой ребенок раздражает мужика. Особенно, когда дитя цепляется и не дает дела делать.

Но Радим лишь махнул своей большой рукой, отпуская меня.

В дом я ворвалась на всех парах, пока моя малышка не наскучила Радиму. Понимала же, что пока мужику интересно он поиграет с маленькой. А потом, коли наскучит, и вред нанести может, и слово плохое сказать.

Не хочу я своей дочурке вреда чинить даже косвенного. Наперед поэтому гляжу. Стараюсь предотвратить беду, да горе.

На кухне Ульяна уже чистила картошку. Я осторожно повесила ее рушник на пояс.

— Когда-нибудь пригодится, — сообщила девице и быстро вытащила из ледника мясо.

Колодец уже начал подтаивать, но я надеялась, что до следующей зимы он полностью не потечет.

Настругав полоски, я повесила снедь обратно и побежала в огород за свежей зеленью. Проверила дочку, та все так же смотрела на летящую от чурбачка стружку и сидела тихо. Радим никак не противился ее присутствию.

Проверила, как одна из девонек носит воду и поит козу с козленком и кур с гусями. Подворье мое вести помогает. Полдень скоро. Прежде чем обедать надо скотину уважить.

Еще одна девица обнаружилась в огороде. Она притаптывала выдернутые мной корни сорняков и проверяла грядки, чтобы солнышко успело изжарить пырей.

Краем глаза заметила, как Ульяна вынесла воды Радиму и поругала себя за то что забыла, как за мужиком ходить надо. Я напоить его после работы не догадалась.

Но ведь ему и обмыться надо перед обедом! Вот с этим я сама справлюсь.

Быстро собрала на стол, достала соленьев и вареньев. Приготовила все для принятие гостя, а сама пошла за водой, чтобы дать мужику обмыться.

Радим уже стоял у заполненной бочки и вытирался моим полотенцем. Рядом находился Тихон и принимал мыло из заботливых рук одной из девочек.

— Спасибо за то что воды натаскать помогли, — краснела девонька. — Здешняя хозяйка не пугает вас?

Она искала тему для разговора и брякнула первое, что пришло на ум. Ладно, пусть балакает. А я найду чистые рубахи мужа и отдам молодцам, пусть пользуются.

Вышла с чистой одежей и услышала, как кто-то хрипит. Испугалась, бросилась к бочке.

Передо мной появилась белая, как снег девица.

— Там, — замахала она руками и пискляво всхлипнула.

Подбежала к месту действия и обомлела.

Под моими ногами лежал и сипел Тихон. Я отдала рубахи девке, а сама положила руки на мужскую грудь.

Нет, здесь все в порядке, а вот адамово яблоко повреждено.

Потянула свои крохи силы из волос и ощутила отклик силы брата. Горячей волной обожгла его мощь, но я старательно процеживала полученный поток, ища живительные крупицы. Когда мои руки почти горели в силе брата, я с шипение отвела их в сторону от мужчины.

Все предплечие и руки мои были красными, будто я их из кипятка достала.

— Что случилось? — вставая, я осмотрела здоровенного Радима и прищурилась.

— Тихон сказал, что вы его утром соблазняли, но он не поддался, — тихо всхлипнула за моей спиной девушка. — И вашу ночную рубашку описал, — еще один всхлип и осторожный взгляд на спину Радима. — Не понравилось это второму.

— Моя жена, — встал Тихон с земли и все еще сиплым голосом, произнес: — не должна дьявольской силой пользоваться. Битой ходить будет.

Успела заметить как ко мне приближается его кулак. Замерла, не имея возможности увернуться. Лишь глаза успела закрыть, чтобы ужаса этого не видеть.

Но удара не последовало. Лишь девичий визг и теплое мокрое тело, которое меня собой закрыло.

Открыв глаза я увидела, как Радим сжал кулак Тихона.

— Уходи тогда, — произнес невозмутимо молодец и вывернул руку кузнеца.

Тихон запищал и ладонь свою вырвал из чужого плена. Крикнув, что батюшка такую заразу, как я, должен изгонять. Он вылетел в калитку и бросился куда-то бежать.

Я дрожала всем телом от промелькнувшей картинки. Если бы не близость Радима, то я бы от бессилия на землю Матушку упала. Так ноги дрожали от ужаса перенесенного, что сердечко к горлу подскакивало. Тепло мужского тела было мне опорой. Кольцо горячих рук — моим прибежищем. Мерное дыхание над головой — моим воздухом. Спокойно мне стало. Не боязно. Будто силу молодца в себя приняла и ею напиталась.