* * *

Вечером выхожу на прогулку с Майло. За нашим домиком охраны расположен, можно сказать, лес. Сосны, ели, березы. Дальше идет забор, в котором обнаруживаю маленькую калитку, выходящую прямо в поле. Дальше еще лесок. Короче — рай для псины. Толстый собака послушная. Можно выгуливать без поводка — никуда не сбежит. Далеко не отходит, словно чует, что я не против от него избавиться. Так что еще не известно, кто за кем внимательнее наблюдает — я за ним, или он за мной.

Сегодня мне не хочется тащиться за калитку, хоть Иван дал мне ключ. Я решил что Толстый вполне может сделать свои дела под ближайшую ель. Пашка вышел с нами — сказал, что воздухом хочет подышать. Погода и впрямь ничего для ноября, пара градусов мороза, едва заметные хлопья снега кружат в воздухе — по мне куда лучше, чем слякоть.

Неожиданно замечаю направляющуюся к нам Белоснежку. Ей идет это прозвище. Тем более она сейчас в белой норке, длинной, до пят. Похоже для нее эта дорогущая вещь сродни домашнему халату, потому что подойдя ближе, она с восторгом наклоняется к подбежавшему псу, не обращая внимания на грязные следы, которые Толстый оставляет на ее шубе.

— Какой очаровашка! — восклицает Леа. — Это ваш?

Она обращается к Пашке — у того в руках поводок, я курю поодаль.

— Да… — смущается дружбан. — То есть… не совсем. Моя бывшая девушка должна его забрать.

— Уже месяц как, — добавляю, подходя ближе.

— Странно видеть тебя рядом с собакой, — холодно обращается ко мне Леа. Ну да, со мной она не Белоснежка, скорее — Снежная Королева.

— Мне тоже странно видеть, что с псом сюсюкаешься. Тебе больше клеенчатый фартук да скальпель подходит, — отвечаю в тон. Почему мне всегда хочется язвить ей? Как никому?

— Как его зовут? — Лизка снова обращается к другу, игнорируя мой выпад.

— Толстый, тьфу, то есть Майло. Знаете, как в фильме с Джимом Керри.

— Конечно. Он прелесть!

— Он толстая помесь, — снова влезаю, ощущая себя старым ворчуном. Ну правда — пусть милуются с собакой, мне то что. Но я б и рад уйти, только вдруг Пашка не дойдет сам? Он слаб еще, и сюда доковылял с трудом. Нам возвращаться пора, а тут барышня некстати нарисовалась…

— Майло, малыш. Какой ты красавчик! — сюсюкается Леа.

— Нам пора. Паш, у тебя губы синие уже.

— Идите. Я с ним погуляю, — заявляет принцеска. Интересно, с чего решила такую милашку из себя состроить?

— Неудобно, что вы, — галантно произносит Павел. Весь аж распрямляется несмотря на очевидную боль.

— Пошли, Казанова, — шиплю ему на ухо. — Хуже ведь будет. Пусть девчонка играется.

— Мы можем перейти на ты, — улыбается Пашке Белоснежка. — А вот ты, Якоб, меня на вы, будь добр называй.

— Ага, щас. Размечталась.

— Тебе лучше быть покладистым. Не в том ты сейчас положении… — не остается в долгу Брейкер.

— Да что ты говоришь? Угрожаешь? Думаешь, если работаю на тебя, то управы не найду?

Сам не знаю, чего нашло. Зачем на рожон лезу. Вижу, что Пашка в шоке.

— Ну раз ты такой смелый — посмотрим, — бросает в ответ Лизка. Никогда за словом в карман не лезет — этого не отнять. — Собаку я приведу, Паш, не волнуйся, — кивнув другу разворачивается к нам спиной. А мы ковыляем в сторону дома.

— И чего это было? — мрачно спрашивает Павел. — Ох, не нравится мне ваш разговор. На застарелую вражду похоже.

— Так и есть. В точку.

— Но мы на нее работаем. Зачем раздуваешь? Девчонка вроде милая. Даже Майло приняла…

— Притворяется. Ничего там милого нет, уж поверь. Гниль одна. И зависть. И похоть.

— Да ладно, чувак, не гони. Она на ангела похожа. Парни ее Белоснежкой прозвали.

— Ведьма она, точно тебе говорю. И не вздумай к ней даже мысленно подкатить. Ты ее папаню еще не видел. Он одержимый. Без тормозов. Замочит и не заметит даже. Дочка вся в него, кстати.

Мы сидели с Пашкой и Иваном, мирно пили чай, болтали, узнавали подробности здешней жизни, когда минут через сорок послышался лай собаки — принцеска нагулялась. Услышав, что Лизка заходит в наш дом вместе с Майло я ушел к себе на второй этаж — сегодня хватит с меня Брейкер. Но видимо она решила иначе, потому что через пятнадцать минут поднялась вслед за мной.

— Чего тебе? — буркаю, не поворачиваясь. Но точно знаю — она на пороге. Стук каблуков. Духи. Мне кажется даже дыхание ее улавливаю. Охренеть, вжился бл*дь в роль телохранителя. Всего день тут, а у меня все локаторы на Лизку настроены. Но мне это не нравится.

— Хотела на твою комнату посмотреть, — тихо признается Брейкер. А у меня от ее признания горло сдавливает. Сразу понял, что не будет просто… но не до такой степени. Что во все щели лезть начнет. А главное — меня волновать. Мне не нравилось, что реагирую на нее. Принюхиваюсь, как кобель. Срочно с завтрашнего дня ищу себе бабу…

— Посмотрела? Тут все точно такое же как на первом этаже. Или это фишка у тебя такая — к охранникам наведываться?

— Нет, я тут впервые, — отвечает. — Зачем ты здесь, Якоб?

— Работа нужна.

— Другой нет?

— Это то, что первое подвернулось. Не устраиваю — уволь, это просто. Или хочешь — другую предложи. Подальше от тебя. Я с радостью.

— Так сильно ненавидишь меня?

— Нет, что ты. Ненависть — слишком сильное чувство. У меня к тебе нет никаких эмоций, кроме желания держаться подальше.

Лизка уходит, а я себя паршиво чувствую. Не надо было хамить. Ни к чему раздувать прежние войны. Что бы там ни было в прошлом. Сейчас я на нее работаю, надо попытаться хоть как-то ладить. Внушаю себе, размышляя, вспоминая. Но как выяснилось — поздновато я о мире подумал. Надо было поласковее с девчонкой. Только вот забыл я как это — ласковее. Или не научил никто…

* * *

Ну и конечно, на второй день мне уже довелось испытать всю прелесть новой работы. Принцесса вскочила в шесть утра и вознамерилась отправиться за покупками. Меня разбудил Иван.

— Такого еще точно не было, — ворчливо разбивает яйца на сковородку. — И чего ей взбрендило.

Но я догадывался. Не стоило мне бросать вчера Лизке вызов, да еще в первый день, когда только на работу устроился. Она из тех, кто всегда отвечает. Никогда не пасует.

В девять утра мы выехали в Москву, в торговый центр. И полдня шатались за безумной барышней, скупающей, казалось, все подряд. Иван через пару часов выглядел бледным и утомленным. Да и меня уже тошнило от бесконечной череды магазинчиков. «МЕГА» — это просто адское место, решил я для себя. В моем родном городе таких гигантов нет слава Богу. А тут… Это же настоящая каторга. Душно, шумно, все рябит, все куда-то спешат. Кафешек правда куча, и они манят к себе — можно хотя-бы плюхнуться на стул и вытянуть усталые конечности. Мне то пофиг, ноги не болят, но вот Иван явно «не тянет» такой ритм жизни. Меня же просто раздражало количество шмоток, мелькающих перед глазами, и бесцельность нашего занятия. Леа впархивала в каждый второй магазинчик, а мы как два остолопа топтались у входа, наблюдая за ней. Напарник ворчал себе под нос: