– Дам тебе жаропонижающее, а там посмотрим. Черт! Мне не стоило уезжать. Я же видел, в каком ты состоянии… Но я думал, ты проспишь до утра.

– Фактически я и проспала, – ввернула я со слабой ухмылкой.

– Ага, на полу, полуголая. Как ты себя чувствуешь, расскажи мне, – Андре снова положил свою тяжелую, потеплевшую ладонь мне на лоб, и я, наконец, разглядела его взволнованное, безмерно прекрасное, любимое лицо. Мое состояние оставляло желать лучшего, зато чувства обострились до предела. Нежность, страх, беспокойство, ощущение того, что весь мир катится в тартарары, – все это переполняло меня, и от этого коктейля эмоций мне хотелось плакать, уткнувшись в восхитительно сильную, пахнущую лекарствами и духами грудь Андре, хотелось уснуть. Но что-то говорило мне строгим ледяным голосом, что спать нельзя. Спать нельзя.

– Как курица-гриль, – ответила я. – Где ты был? Я искала тебя по всей квартире.

– Но не позвонила, ага.

– Это почему-то не пришло мне в голову, – пробормотала я, подтягивая колени к груди. Теперь я лежала в позе зародыша, под скомканным, обволакивающим одеялом, наслаждаясь тишиной и мягким, рассеянным светом из окна. На улице было пасмурно.

– Не пришло ей в голову! Зачем ты вообще встала с постели? Лежать на полу, с температурой под сорок – не самая лучшая идея! – возмутился Андре, помогая мне приподнять голову, чтобы я могла выпить теплую сладкую воду, в которой было размешано жаропонижающее. – Сейчас станет чуть легче. Говорил я тебе, не надо бегать под дождем! Ты посмотри на себя, да я тебе теперь встать не дам неделю. Будешь лежать, лечиться и смотреть глупые сериалы! Впрочем, я и сам не против поваляться тут с тобой.

– Нет. Нельзя…. У меня ужасно кружилась голова, – задумчиво частила я, пытаясь восстановить порядок событий. Что-то беспокоило меня, и неожиданно для самой себя я почувствовала необходимость встать и бежать куда-то.

– Эй, эй, ты что?! – возмутился Андре, удержав меня на диване силой, что, впрочем, было совсем несложно. Меня до сих пор шатало. – Осторожнее, Даша. Ты же сейчас упадешь.

– Мне… звонили, – неуверенно пробормотала я, невольно задрожав при воспоминании о прошедшей ночи. – Да, звонили. – Воспоминание одновременно придало сил и испугало. В панике я посмотрела на Андре.

– Кто звонил? Ты уверена? Может, тебе просто приснилось? – забеспокоился он.

– Не знаю, – замотала я головой. – Я так странно себя чувствую.

– Ты заболела, Даша. И у тебя сильный жар.

– Дай… – Я запнулась и закашлялась. В легких словно кот скребся когтями, пытаясь выбраться наружу.

– Что тебе дать? Воды?

– Телефон, – прохрипела я. – Мама. С ней что-то случилось. Мне нужно позвонить. Ночью по поводу мамы звонили.

– Из Прованса?

– Не уверена.

– Сейчас посмотрю, – кивнул Андре, и лицо его стало серьезным и сосредоточенным. Он выскользнул, оставив меня одну, но аккуратно подоткнул одеяло. Туман в моей голове понемногу рассеивался, и я смогла его разглядеть. Андре был в джинсах и мягком хлопковом свитере, который носят на голое тело. Рядом на полу валялись его черная матерчатая сумка и телефон. Он ходил по паркету прямо в обуви, легких беговых кроссовках – видимо, найдя меня на полу у входа, настолько увлекся «спасением рядового Райана», что забыл снять обувь. Андре прошелся по гостиной, озираясь.

– Ну что, где он? – нетерпение почти убивало, мне стоило огромных усилий, чтобы не вскочить, подключившись к поиску мобильника.

– Не вижу. Когда я уходил, твой телефон был на подзарядке, а теперь его на столике нет. Куда ты его положила? – Андре отодвинул столик, но и под ним телефона не оказалось. Я не помнила, куда положила его. Только смутно – что валялся на полу. Вязкая манная каша, а не память. Андре покачал головой, поднял с пола свой телефон и набрал мой номер. Через несколько секунд до нас обоих донесся глухой звук – рингтон моей любимой песни «Жизнь в розовом цвете» в исполнении Зази. Это была переделка песни Армстронга, но мне нравился беспокойный темп, сложное сочетание музыки и нежного французского произношения. В ее исполнении песня была почти неузнаваема.

– Кажется, он под столом на кухне, – сказала я, и Андре прошел туда. Через мгновение он вернулся с моим телефоном в руках. Он задумчиво листал вкладки на экране.

– Как он туда-то попал? – спросил Андре, и я покачала головой.

– Не помню.

– Кто-то звонил тебе, ты права, – процедил Андре осевшим голосом. Мое сердце ушло в пятки, стало страшно и холодно, меня снова била лихорадка. – Алло. Добрый день, это Андре Робен. С кем я говорю?

Андре замолчал, слушая ответ. Я села на постели, теснее замотавшись в одеяло. Жаропонижающее понемногу действовало, и мне становилось лучше – физически, конечно.

– Сегодня ночью нам звонили по поводу состояния здоровья Ольги Синицы. Да, русская. Поступила ночью? Да-да, она.

– Что говорят? – воскликнула я, не в силах больше просто сидеть и слушать этот мучительный диалог. С мамой в самом деле что-то случилось, и, судя по тому, с какой скоростью Андре отвернулся и вышел на кухню, как он вдруг заговорил тише, это было серьезно. Я вскочила и побежала за ним.

– Ты куда?! Босиком! – прикрикнул он на меня, но я вырвала у него телефон и поднесла его к уху.

– Здравствуйте. Я ее дочь. Скажите мне! – потребовала я, и на том конце невидимого звукового потока замолчали. – Говорите!

– Вы – Даша? – уточнила, наконец, женщина. Ударение на последний слог, как всегда.

– Да, да! – подтвердила я, приходя в неуправляемое волнение.

– Ваша мама у нас в госпитале, в Авиньоне, – сказала женщина, и голос ее мне не понравился. Она говорила так, словно старалась отгородиться от меня стеной безликой интонации.

– Что с ней?

– Она… у нее был приступ гипогликемии. Вы же знали, что у нее диабет.

– Да, да, – кивнула я. – Как она себя чувствует?

– А вы… далеко находитесь? Не знаете, у вашей мамы имеется страховка? – Женщина задавала пустые вопросы, уходя от ответа.

– Думаю, что есть. Мне нужно уточнить. Я могу ей позвонить? Ей можно говорить? – тараторила я, не давая вставить врачу и слова, будто чувствуя, что ничего хорошего сейчас не услышу. Андре забрал у меня аппарат и нажал на кнопку динамика.

– В каком она состоянии? – спросил он, выразительно посмотрев на меня. Я увидела, что он протягивает мне свободную руку, и ухватилась за его ладонь. Андре сжал мои пальцы, не сводя с меня взгляда.

– Она в коме. Вы не могли бы приехать? Нужно решить, что делать. Накопилось много вопросов. Мы ничего не знаем о ее медицинской истории, к тому же страховка…

– Я постараюсь приехать как можно быстрее, – ответил Андре, удерживая меня, чтобы я не упала. Головокружение вернулось.