— Сколько у нас времени?

— В восемь вечера отправление, — ответил Вито.

— Свои вещи мне тоже собрать?

— Да, — без раздумий сказала я; мне даже представить страшно, что я останусь без Нерезы хотя бы на день.

Кивнув, служанка ушла собирать вещи.

— Где ваш муж, эньора? — спросил Вито.

— На работе.

— Мне нужен адрес.

— Да постойте вы, — попросила я. — Вы выглядите ужасно уставшим. Вам нужно передохнуть и подкрепиться. Идемте на кухню.

— Вы очень добры, эньора, но ждать нельзя, и…

— Хотя бы чаю попейте с пирогом!

Вито сдался и ненадолго задержался в доме, чтобы перекусить и перевести дух. Естественно, я попыталась выпытать у него, что случилось, раз Брадо так скоропалительно решил переселить нас с Рензо, но Марино оказался крепким орешком.

Когда он ушел за Рензо, я стала помогать Нерезе.

— Страшно мне, — призналась женщина. — Да еще и Вито приехал…

— Вы ему не доверяете?

— Наоборот, он хороший мальчик. Будь я владетелем, именно его бы отправила по важному делу.

— Не переживай, Нереза. Я знала, что нечто подобное произойдет. Брадо, видимо, решился на серьезный шаг и перестраховывается. Как только все устаканится, мы сюда вернемся.

— Надо было предупредить. Разве можно пугать беременную женщину? Вам и так тяжко, а тут еще и это…

Я заверила Нерезу, что в этом нет ничего такого, и я ожидала подобного, но на самом деле опасения и мысли у меня были те же, что и у нее.

Что произошло? Где Брадо хочет нас спрятать и почему?

Ровно в восемь вечера поезд тронулся, и мы покинули Тихие огни. Несмотря на обстоятельства отъезда, я испытывала радостное возбуждение — первый раз на поезде еду! — и донимала спутников расспросами: «А что это, а что то?», «Когда у нас будут проверять билеты?», «Когда следующая остановка?» Рензо и Вито терпеливо отвечали, а вот Нереза сидела молча, вцепившись в свою сумочку — это было второе в ее жизни путешествие на поезде, и удовольствия оно ей совершенно не доставляло.

Паровоз набрал скорость, и пейзаж за окном превратился в темное смазанное пятно. Вагон качнуло; Нереза пробормотала молитву и закрыла глаза.

— Не бойтесь, Нереза, — сказал Рензо. — Поезд — надежный транспорт.

— Говорят, эти громадины взрываются…

— Да, бывало, что котел взрывался, но сейчас следят за техникой безопасности. Поезд, в котором мы едем, был разработан гениальным конструктором Ферсом Годажем, а значит, он идеален. Вот, например, знаете, какая технология используется для улучшения конденсации?

Я закатила глаза. О паровозах, паромобилях и прочем «паро» Рензо готов говорить часами, но не все готовы его слушать. Нереза, например, слышать о поездах и непонятных технологиях совсем не хочет… Я взяла ее за руку и легонько сжала. Служанка осмелилась открыть глаза и, посмотрев на меня, спросила:

— А вы-то сами как, эньора? Не страшно, что эта грохочущая махина взорвется?

— Абсолютно не страшно! Я тоже полностью доверяю поездам Годажа и не только поездам. Надеюсь, когда-нибудь в будущем у нас будет своя машина на паровом двигателе, да, Рензо?

— Да, — кивнул тот, — к старости как раз накопим на такую.

— Неужели автомобиль стоит так дорого?

— О-о-о да.

«Ничего, — поглаживая живот, подумала я. — Счастливый дедушка Брадо сделает нам такой подарок».

К слову о Брадо… Я снова попробовала узнать что-то о нем.

— Так что случилось, Вито? Объясните хотя бы в общих чертах, — попросила я.

Молодой человек покачал головой; вид у него по-прежнему был усталый, а во взгляде таилась тревога.

— Скажите хотя бы, куда мы едем?

— На юг.

— Куда именно?

— Узнаете.

Вздохнув недовольно, я опустила руку на живот и почувствовала, что хочу в туалет. Но вот беда: мы едем в вагоне каретного типа, не оборудованном туалетом. Особенно смелые пассажиры могут добраться на подножках до вагона-ресторана — там имеется туалет, но такой фокус в нынешнем положении уж точно не для меня, а до следующей остановки два с половиной часа.

Эти два с половиной часа дались мне нелегко, и я отвлекалась как могла: мысленно возвращалась в наш дом в Тихих огнях, который внезапно пришлось оставить; прикидывала, куда именно нас везет Вито; размышляла, не начал ли Брадо официальную процедуру развода.

Ко времени, когда поезд остановился на южной границе Тоглуаны, я уже ни о чем не могла думать, кроме как о посещении туалета; Нереза с Вито остались в купе, а мы с Рензо поспешили к заветному помещению на станции. Меня как беременную пропустили первой.

Испытав, наконец, облегчение, я вышла к Рензо и сразу поняла, что произошло что-то плохое. Юное лицо моего мужа побелело, а глаза потемнели; он заставил себя улыбнуться и проговорил искусственно беспечным голосом:

— Все хорошо?

— Да… — вымолвила я, впиваясь в Рензо взглядом.

Какая-то женщина в толпе пассажиров, заполнивших перрон, воскликнула:

— Ох, горе-то какое!

Закрыв лицо руками, она… завыла.

— Что вы устраиваете? — воскликнул дежурный, проталкиваясь к женщине, но не она одна теперь нарушала порядок. То тут, то там слышались громкие изумленные восклицания, пораженные ахи и испуганные вздохи — и шелест газет. Рензо взял меня за руку и повел к нашему купе; я послушно пошла за ним, еле передвигая отекшими ногами.

— Рензо, — слабо спросила я, теряясь в шуме толпы и ее восклицаниях, — что такое? Что случилось?

Муж не ответил.

У вагона с газетой в руках стоял хорошо одетый мужчина. Лицо его было ошарашенным, глаза — стеклянными. Что за новость так всех изумляет, пугает и возмущает? Что они все вычитали в свеженьком номере газеты?

Остановившись, я с усилием высвободилась из хватки мужа и, шагнув к мужчине с газетой, спросила у него:

— Скажите, пожалуйста, что происходит?

— Нашего владетеля убили.

Мир перевернулся. Ни слова не сказав, я упала в обморок.

Вито вез нас на юг, в секретное место, которое Брадо подготовил для нас с Рензо на всякий случай, и место это находится за пределами Тоглуаны во владении Маре. Разрешение на пересечение владений у нас было, так что мы могли не опасаться того, что нас не пропустят на границе.

Я сидела тихо, как мышка, и слепо смотрела на свои руки. Нереза тоже горевала в тишине, изредка шмыгая носом. Рензо с Вито также молчали.

Брадо, мой отец… человек, ради которого я переродилась… владетель Тоглуаны, последний настоящий плад империи… убит. И кем? Сворой чистокровников! И как? Ядом!