Вон из машины!

Другой рукой я схватила ее за волосы.

Она закричала.

Но я была сильнее и вытащила ее из ма­шины, опрокинула наземлю и ударила ногой в живот.

Потом я села за руль, захлопнула дверь и уехала. Денниссидел рядом со мной.

Я повернулась к нему, чтобы увидеть его реакцию.

Он смотрел на меня с удивлением и вос­хищением.

После этого Деннис понял, что мы с ним созданы друг длядруга. Он бросил Кейтлин, и мы жили долго и умерли в один день.

Вы верите этому?

Нет.

Конечно, я не стала вышвыривать Кейтлин из машины.

Конечно, эта дикая сцена разыгралась всего лишь в моеймаленькой глупой голове.

А на самом деле произошло следую­щее: я стояла и смотрела,как Деннис садится в машину. Кейтлин посмотрела как бы сквозь меня, как будтоменя на са­мом деле нет.

Потом она уехала вместе с Деннисом, и он даже не обернулся.А я осталась стоять, где стояла, и мое воображение разыгрывало самые чудовищныесцены.

Почему у меня всегда такие дикие фан­тазии?

Почему я всегда воображаю,бью

людей в челюсти, сбрасываю их с лестни­цы, отрываю им головыи смотрю, как из шеи течет кровь?

Почему я всегда представляю себе, как делаю самые ужасныевещи, о которых не говорят?

Я думаю, это потому, что в реальной жизни я самая настоящаямышка.

Через неделю место Денниса на уроке истории уже пустовало.Он уехал на Ба­гамы со своими родителями.

«Бедный Деннис, — с горечью думала я. — Он пропустит нетолько экзамен, но и потрясающую лекцию о разделении власти».

Я сидела «на Камчатке», рядом с Мелоди Доусон. Она держалазеркальце и при­чесывала свои роскошные светлые во­лосы.

Я уже целый год сижу с Мелоди, и за все это время она едвали сказала мне два слова. Каждый день она садится за парту, раскладываетучебники, а потом на­чинает причесываться.

Какая она противная! Чистюля, всегда выглядит безупречно. Унее французские дорогие джинсы. Спереди у них стрелка. А все ее свитера ифутболки — с пони, фирменным знаком RalphLauren.

Однажды я увидела, как она переоде­вается в физкультурномзале, так даже белые носки у нее были с этим пони! Мо­жете себе представить —носки от извест­ного модельера?

У нее маленькие пухлые губки, вздер­нутый носик идеальнойформы и белая кожа без единого пятнышка. Мальчики считают ее очень хорошенькой.А я ду­маю, что она противная девчонка.

Итак, мы сидели «на Камчатке». Денек опять выдался серый. Ядумала о Деннисе.

Сейчас он, наверное, на пляже, купает­ся в голубойпрозрачной воде.

Мистер Нортвуд меж тем поставил на стол свой диктофон инажал на кнопочку.

— Знаете, зачем я записываю наши уроки? — спросил он. —Потом я их прослушиваю вновь.

Он прочистил горло, и его большое ада­мово яблоко дернулосьпод воротом сви­тера.— Записи помогают мне помнить, о чем мы с вами говорили, — продолжал он своимтонким голосом. — Дома я тоже се­бя записываю. Это может быть очень по­лезно.

Мелоди оторвалась от своего зеркальца.

—Это потому, что у него нет личной жизни, —пробормотала она.

Ребята захихикали.

—Я все слышал, мисс Доусон, — про­изнес мистерНортвуд, поворачиваясь к ней.

Мелоди с вызовом посмотрела на него.

На ее месте я бы покраснела до корней волос и вообщепровалилась сквозь зем­лю. И чувствовала бы себя при этом ужасно.

Но Мелоди просто сидела и смотрела на него — нагло смотрела.

—Мелоди, я бы хотел, чтобы ты сего­дня осталась послеуроков, — жестко сказал мистер Нортвуд, потирая свою морщинистую щеку. — Намнадо погово­рить.

—Я не могу, — холодно ответила Ме­лоди.

—Что ты сказала? — спросил мистер Нортвуд, глядя прямона нее своими во­дянистыми голубыми глазами.—Я не могу, — повторила Мелоди. — У меня тренировка по теннису.

Учитель постучал по столу своими длинными костистымипальцами.

—Я боюсь, что сегодня ты опоздаешь на свою тренировку,— тихо сказал он.

—А я боюсь, что нет, — пробормотала Мелоди себе поднос.

И как только урок закончился, Мелоди вскочила и выбежала изкласса на свою тренировку.

«Ну, надо же, — подумала я. — Вот это самообладание».

Если бы мистер Нортвуд велел мне ос­таться после уроков, ябы осталась, невзирая ни на что. Я очень боюсь проявить такую решительность.

Мне не нравится Мелоди. И никогда не нравилась. Но я поняла,что хотела бы иметь такое же самообладание.

Я встала и начала собирать свои учебни­ки. Часть ребят ужеушла, но Зак Гамильтон и Кейтлин оставались в классе, и я услыша­ла, как ониразговаривают около доски.

Потом я посмотрела на мистера Нортвуда. Он был очень зол.

—Мне плевать, сколько банков у ее от­ца, — говорил он.— Она ничем не отли­чается от других учеников!Зак и Кейтлин громко рассмеялись. Мистер Нортвуд стремительно повернулся к ним.

—Над чем вы смеетесь? — сердито вос­кликнул он. —Может быть, вы остане­тесь, чтобы обсудить это со мной?

После ужина (сэндвич с арахисовым маслом и пакетик чипсов) ясидела на по­лу своей комнаты, прислонившись спи­ной к кровати, и разговаривалапо теле­фону с Маргарет.

Моя домашняя работа ждала меня на столе. Но мне не хотелосьею заниматься.

Я чувствовала себя как-то странно. Иногда жизнь в старомдоме на улице Страха пугает меня... особенно когда я провожу вечера водиночестве.

За окном падал легкий снег. Завывал ветер, скрипели старыеоконные рамы. Иногда порывы холодного ветра задува­ли в щели, и тогда по моейшее пробегал холодок.

—Я постоянно думаю о Деннисе Арту­ре, — сказала яМаргарет. — Знаешь, он там, на Багамах... плавает, ныряет... а мы тут мерзнем.

—Да, — вздохнула подруга. — Нужно принять это какдолжное, Джоанна. У нас очень скучная жизнь. Я имею в ви­ду, что самоеневероятное событие в моей жизни — это когда кто-нибудь оставляет на чай целыйдоллар.

—Ладно, мне нужно еще поработать над рефератом, —проговорила я, зевая.

—Ах да. Знаешь, мне так жаль мисте­ра Нортвуда. Бытьтаким любезным со всеми...

—Не со всеми, — поправила я.

—Что ты имеешь в виду?

—Разве ты не видишь, как он обраща­ется с Деннисом иего друзьями? То есть с богатыми. Например, с Кейтлин, с Мелоди... ну, в общем,с теми, кого мы видели на прошлой неделе в «7-11».