Он замолчал, беззвучно разевая рот, словно выброшенная напесок рыба, вмиг покрывшись испариной. Было от чего – дуло сабининского браунингауже упиралось ему в грудь, на пару вершков пониже украшенной фальшивымбрильянтом галстучной булавки.

– Это в каком же таком месте за меня дадутбольше? – угрожающе поинтересовался Сабинин. – В каком месте, сукинкот? Молчать! – рявкнул он фельдфебельским тоном, хотя ввергнутый внешуточный испуг собеседник и так не произнес ни слова. – Пристрелю,сволочь такая, тут же! Ты кому меня продать собрался?

И он слегка отвел дуло, не убирая, впрочем, пистолета.

– Да вы что! – плаксиво воскликнул грозный анархист. –Шуток не понимаете? Я вас хотел испытать, и только, и не более того! Мало личто случается, знаете ли… Но вы не поддались, хвалю! Я-то сразу понял, что выне простой дезертир, молодец, мои поздравления… Уберите пушку, что вы! У вас жепалец на спуске!

– Очень верно подмечено, – усмехнулся Сабинин.

– И на предохранитель не поставлено… Уберите пистолет,я вас прошу! Это была шутка, шутливое испытание…

Однако Сабинин следовал инстинкту опытного военногочеловека, повелевавшему немедленно закреплять первый успех. Браунинг он отвелот дешевенькой крахмальной манишки собеседника, но все еще покачивал им ввоздухе с видом грозным и непреклонным. Суровым тоном осведомился:

– Вы и в самом деле контрабандист? Хоть в этом неиграете?

– Да помилуйте, ни в чем я не играю! – выпалилпотерявший всякую браваду Яша. – Я – член партии анархистов! И черезграницу я уже переправил столько народа, что вы можете успокоиться и не питатьдурацких подозрений! Ну, неудачная была шутка, согласен. Но уберите вы наконецпистолет!

Свободной рукой Сабинин распахнул его пиджак и бесцеремонновытащил из-за пояса большущий никелированный кольт образца девятьсот второгогода с изображением вздыбленной лошади на рукоятке – отнюдь не самое удобноедля потаенного ношения оружие. Бегло осмотрев его, протягивая рукоятью впередхозяину, Сабинин хмыкнул:

– Не могли подобрать что-нибудь поудобнее? Громоздкаябандура, поверьте понимающему человеку…

– Много вы понимаете! – огрызнулся Яша, пихаяпистолет за пояс довольно неуклюже. – На здешнюю непросвещенную публикуименно такие пушки ошеломительное впечатление и производят: огромный,внушительный, аж сверкает… Совсем другое отношение.

– Ну, вам виднее, – уже примирительно сказал Сабинин,пряча свое оружие. – Впредь не выкидывайте со мной таких номеров, хорошо?У меня, знаете ли, тоже есть нервы. Чересчур уж для меня чревата встреча сголубыми мундирами. Вот и не сдержался. Нельзя же так, в самом деле…

– Да ладно, кто старое помянет… – отозвался Яшавполне миролюбиво. – Давайте шампанского, а? И между прочим, я вовсе нешутил насчет привлечения вас в нашу партию. Люди у нас лихие, заняты делом, нето что ваши эсдеки…

– Ну, я бы не стал упрекать эсдеков вбездеятельности, – серьезно сказал Сабинин. – Многое можно вспомнить.

– Да знаю я. И все равно…

– Послушайте, – прервал его Сабинин. –Давайте пока что оставим теоретические споры… в которых, откровенно вампризнаюсь, я и не силен. Давайте о земном, о практическом. Меня в первую головуинтересует, как вы собираетесь меня переправлять за кордон. Сто раз прошупрощения, но именно этот вопрос меня более всего в данную минуту интересует.Насколько я понимаю, именно с вами я и должен был встретиться, как сокончательной инстанцией?

– Ну, не совсем, – признался Яша. – Приглашуя вам сейчас вашу…. окончательную инстанцию. Коли уж вы пылаете таким пиететомк эсдекам… Подождите пару минут.

Он вышел, насупившись. Сабинин, закурив папиросу, терпеливождал. Грозный анархист вернулся буквально через пару минут, пропустил своегоспутника в дверь, а сам, не входя, смирно сказал:

– Всего наилучшего. Увидимся еще.

Сабинин вежливо встал. С первого взгляда видно было, чтовошедший – птица совсем другого полета, нежели недалекий анархист с его глупойбравадой и неприкрытой хлестаковщиной. Перед Сабининым стоял господин леттридцати пяти, темноволосый, с аккуратно подстриженной бородкой и усами, одетыйна первый взгляд просто и даже бедновато, но очень быстро становилось ясно, чтоза мнимой простотой как раз и кроются вкус, элегантность, стиль. Безусловно,это был человек из общества, получивший и должное образование, и воспитание.Как ни присматривался Сабинин, но оружия под одеждой так и не заметил. Это неозначало, что оружия не было вовсе…

– Итак? – непринужденно спросил вошедший,усаживаясь. – Значит, вы и есть товарищ Николай, столь неожиданноворвавшийся в наши унылые будни?

– Без особого желания, надо сказать… – призналсяСабинин, пытаясь выбрать наилучшую линию поведения. – Простите, с кем имеючесть?

– Дмитрий Петрович, – склонил головунезнакомец. – С фамилией, простите великодушно, обстоит несколько сложнее…почти как у вас в нынешний момент, а? Меня еще частенько именуют Кудеяром. Какпо-вашему, не слишком претенциозная кличка?

– По-моему, дело вкуса, – искренне сказалСабинин. – Значит, господин…

– Товарищ, – мягко поправил тот.

– Извините, не привык… Товарищ Кудеяр. Насколько японимаю, вам и предстоит мою судьбу решать?

– В некотором роде, – кивнул Кудеяр. – Внекотором роде… Что вы проделали с Яшей? На нем лица нет, выпал из образаотважного и непреклонного Робина Гуда здешних мест, даже жалобы какие-то поднос бормотал…

– Вздор, – сказал Сабинин. – Молодой человеквесьма глупо пошутил. И был вразумлен.

– Да, я вижу, вам пальца в рот не клади… – И загадочныйКудеяр мгновенно стал серьезным. – Значит, вы – поручик Сабинин АртемийПетрович, служили в Чите, где у вас произошла… гм… небольшая стычка с некимслужившим по интендантской части господином, имевшая для последнего самыефатальные последствия… И вам пришлось бежать, оборвать все связи с прежнейжизнью… Так?

– Да, если вкратце.

– А если не вкратце? – ровным голосом сказалКудеяр. – Вы уж меня простите, Артемий Петрович, но вам, боюсь, придетсяповедать мне о вашей грустной одиссее более обширно и детально, так, чтобы вашрассказ стал форменной исповедью. Место для исповеди не самое подходящее, ибонаселение сего городишка посещает главным образом синагоги и костелы, не будемпридирчивы к таким мелочам… Вряд ли мы с вами так уж тверды в православии…

– Я ведь уже подробно рассказывал о себе и Мрачному, и…

– Давайте даже сейчас не упоминать лишних имен, –мягко прервал Кудеяр. – Привыкайте к этому порядку… Я знаю, что вы иммногое рассказали. Но хотел бы услышать все еще раз, из первых уст.

Сабинин покрутил головой, усмехнулся:

– Прямо-таки допрос в жандармском управлении…