– А если сначала кто-то их увёл, а потом этот кто-то вернулся и унёс еду? – предположил Малыш.

– Кто кто-то? – испуганно прошептала Белочка.

– Сама же сказала, кто-то заставил. Чего теперь вздрагиваешь?

– Да ну тебя. Я представила каких-то тёмных чудовищ. Мохнатых и с лапами. Мно-о-ого лап!

Белочка выставила вперёд руки и пошевелила пальцами. На стене появилась вполне убедительная тень монстра.

– Малыш, достань быстро ещё одну свечку, приказал Профессор. – Лучше две. Нет, три. Нет, четыре. А то мы до заикания себя в темноте доведём. Нам-то что теперь делать, а?

Профессор отковырял щепку прямо от стола, зажёг её в пламени свечи и посмотрел на друзей.

– Ну, может быть, подождём? – предложил притащивший свечки Малыш.

– Чего подождём? Пока у нас еда кончится? Толстый скоро нам ногти по ночам начнёт отгрызать от голода.

Белочка держала свечки над огоньком и прилепляла к горшку, Профессор поджигал их горящей щепкой.

– Нет, подождём, пока они вернуться.

– Когда они вернуться он нам руки до плеч обглодает. Откуда нам знать, когда они вернуться…

Толстый подозрительно промолчал, не спорил.

– Мне кажется, они уходили не за тем, чтобы вернуться. Они уходили навсегда. – Белочка шмыгнула носом.

– И что нам теперь, искать их и звать обратно? Вернитесь, вернитесь, нам без вас скучно? Или хотя бы отдайте продукты? – гнул свою линию Толстый.

– А если их кто-то увёл? – Брошенная ложка звякнула на досках стола. – Мы должны им помочь.

Все посмотрели на вскочившую Белочку.

– Белка. – Профессор отхлебнул чай, закашлялся и с трудом продолжил. – Если кто-то увёл целую деревню гномов, как мы можем им помочь? Тут их сколько было? А нас четверо.

– Я не могу тут сидеть и ничего не делать. – Белочка стёрла со щеки слезинку. – Как подумаю, что они где-то там в подземелье… В одном ботинке… И дети без игрушек…

– Так. Слушайте.

Толстый положил ладони на стол и тоже встал.

– Ты, Профессор, особенно внимательно слушай. А то развыступался. Они не вернутся, мы в это не верим. Спорить будете?

Он смотрел на гномов. Те молча блестели отражением пяти свечей в глазах.

– Сами они ушли, или не сами, мы не знаем. Так? Но! – Толстый многозначительно вытянул указательный палец. – Еда там.

Он медленно опустил руку, показал вниз. Пошевелил пальцем для убедительности.

– Нам сюда снежные гномы замороженных зайцев таскать не будут, они ушли на север. Жрать нечего. Надо идти за едой. Вот всё, что я хотел вам сказать.

Он выдохнул, хлопнул ладонями по столу и сел обратно на лавку. Белочка, глядя на него, тоже села.

Вдруг Малыш захихикал.

– Ты чего?

– Профессор, учись у Толстого речи произносить.

В комнате стало светлее. Это Профессор покраснел и надулся.

– Я… Вы…

– Профессор, – Белочка сжала его запястье, – вот только не надо сейчас спорить и доказывать, что Толстый неправ, потому что это он сказал, а не ты.

– А чего он?.. обиженно воскликнул Профессор. – А?

– А это я брюквой объелся. Ты же всё бухтел, что я от брюквы глупею, вот я так поглупел, что с другой стороны вышел. Поумнел, то есть.

Толстый довольно скрестил руки на груди.

* * *

Через полтора часа гномы были готовы отправляться. Белочка предложила подождать до утра, когда рассветёт, но над ней посмеялись. Нервно посмеялись. Они же идут в подземелье, где не рассветёт никогда. Гномы собрали все свечные огарки, какие смогли найти. Толстого нагрузили брюквой, набили полный рюкзак. Он ходил по дому в прострации и стукался об углы. Мало того, что опять есть брюкву, так ещё и сырую. Развести костёр в подземелье вряд ли получится. Да и дров с собой не унести.

Толстый предложил съесть всю брюкву сейчас и тихо умереть в страшных судорогах, чтобы долго не мучиться, и его отправили на крыльцо остыть.

Белочка прихватила два клубка шерсти, больше не нашла, чтобы разматывать, и по нитке выбираться назад, если заблудятся.

Профессор придумал ставить свечи в стеклянные стаканы, где их не задувал сквозняк, и капавший воск не обжигал руки.

А Малыш написал записку. Если кто-то придёт, будет знать, где они.

Толстый топал ногами и требовал написать неправду. Что они пошли в лес шишки собирать, цветочки, лютики, хоть крокодилов с кустов, и пусть их там в лесу ищут. На тот случай, если записку прочитают те, кто увёл куда-то всю деревню. Но Белочка сказала, что чудовища сначала их в подземелье съедят, а потом уже записку прочитают. А когда весной сюда придут гномы из Новой деревни, будут хоть знать, что с ними случилось. Белочка всхлипнула.

Гномы по колено в снегу дошли до дома Митрофана, спустились в погреб, шагнули через дыру в стене дальней кладовки и углубились в подземелье.

Шли не пригибаясь: тот, кто вырыл этот подземный ход, рассчитывал на кого-то повыше, чем малолетние гномы. Пол относительно ровный, но с потолка свисали несбитые глыбы глины и камни, гномы боялись их задеть, чтобы не завалило.

Они успели дважды остановиться и погрызть твёрдую сырую брюкву, прежде чем погасла последняя свечка, и они остались в полной темноте.

* * *

Белочка схватила за руку Профессора. Малыш схватил Толстого за лямку рюкзака. Толстый бросил тяжёлый рюкзак на землю.

– Всё, пришли.

Малыш, рухнувший вместе с рюкзаком, набитым брюквой, поднялся и отряхивался на ощупь.

– Мамочка! Страшно как! Темень какая! Мы назад дорогу не найдём. Я своих рук почти не вижу! И не чувствую! Мои руки зелёные! Всё, я умираю! – причитала Белочка, сгибая колени.

– Гм. Белка. Во-первых, это моя рука, ты её чувствовать и не должна. Во-вторых, почти не вижу, это ещё не совсем темнота. А зелёные у тебя не только руки.

Профессор говорил спокойно только потому, что удивился больше, чем испугался.

Гномы посмотрели друг на друга, вернее, на страшные зелёные морды, и дружно заорали. Белочка пыталась бить кулаками по неожиданным чудовищам. Чудовища тянули к ней зелёные лапы. Белочка бросилась бежать, чудовища поймали её за ногу.

– Тихо! Тихо! – орал Профессор, с трудом перекрикивая визг Белочки. – Держите её, пока она в землю не зарылась, она не Белка, а кротиха какая-то!

Белка орала. С потолка начали падать мелкие камни.

– Тихо, сейчас всё рухнет! Толстый, доставай брюкву, будем рот затыкать.

Угрозой заткнуть рот брюквой можно успокоить даже ревущего льва. Белочка затихла, и только мелко тряслась, прижавшись спиной к глиняной стенке.