— Хм! — хмыкнул вконец обнаглевший от безнаказанности Сивцов. — Прикуривает он, понимаете ли, от золотой зажигалки, а ест, понимаете ли, всякое говно! Да и пьёт тоже! — добавил он, театрально посмотрев в сторону ванной комнаты. И, грозно сдвинув брови, вопросил: — А чем мне до приезда жены питаться прикажете?!

В это время до слуха Фёдора донёсся какой-то звук. Звук шёл явно из глубины квартиры. Голодный нахал мгновенно побледнел и сделался как будто меньше ростом.

«Господи, неужели услышал? - отчаянно подумал готовый упасть в обморок Фёдор, имея в виду покойника. — Что же делать, царствие ему небесное, а?»

Звук повторился.

Сивцов привычно ударился в панику и начал бестолково метаться по кухне в поисках оружия. Наконец, увидев на столе специальную деревянную подставку, полную различных ножей, он схватился за самую большую рукоять и изо всех сил дёрнул её на себя. Рукоять дёрнулась почему-то вместе с подставкой, из которой, повинуясь силе инерции, стали вылетать остальные ножи числом никак не меньше десятка и, красиво кувыркаясь, направились в сторону ничем не защищённых ступней ног пикадора, ибо тапочки Фёдор потерял ещё во время убийства Калгана.

«Со второго этажа полетели три ножа: красный, синий, голубой — выбирай себе любой!» — довольно-таки уместно вспомнилась Фёдору детская считалочка.

Правда, на этот раз право выбора судьба-злодейка предоставила колюще-режущим орудиям кухонного труда, а не человеку. Хорошо ещё, что нож был не очень большой — для фруктов, с чёрной красивой ручкой и к тому же очень острый, как успел отметить про себя Сивцов, доставая его из ноги.

«Повезло, что в другую ногу воткнулся, — ласково глядя на свои многострадальные конечности, подумал Фёдор, — а не в ту, на которую кастрюля падала. А то б совсем обидно было!»

В этот момент до обострённого последними приключениями слуха страдальца вновь донёсся приглушённый шум. Только сейчас Фёдор догадался, что звук идёт не из квартиры, а из подъезда.

«Не ушли всё-таки! — мелькнула в голове раненого неожиданно весёлая мысль. — Ну, я вам сейчас!»

И Фёдор, держа перед собой фруктовый нож, как пику, сильно хромая на обе ноги и оставляя позади себя капли крови, отчаянно двинулся вперёд. Не боялся он большей частью ещё и потому, что на собственном опыте (вернее, плече) выяснил, какая прочная у соседа дверь.

«Давайте, давайте, отбейте себе руки-ноги!» — злорадно пророчил увечный, ковыляя к двери.

В то, что дверь можно вынести ещё чем-нибудь, кроме собственных рук и ног, милосердно не приходило ему в голову. Подойдя к двери, Сивцов затаил дыхание и прислушался. Тишина. Тогда Фёдор, набрав в грудь побольше воздуха, так как совсем недавно где-то прочёл, что киллеры стреляют в своих жертв в основном через дверные глазки, посмотрел сквозь страшно увеличивающую линзу. Ничего. Пустая лестничная площадка. Фёдор перевёл дух. И в этот самый миг мимо глазка справа налево переметнулась тень. Переметнулась и исчезла. Был секундный лёгкий шорох — и нет его.

Осаждённый громко икнул от страха и тут же в испуге зажал себе рот. Хоть тень и двигалась молниеносно, Сивцов всё же успел заметить камуфляжную форму и чёрную маску с прорезями для глаз. Он часто видел такие одеяния по телевизору, в фильмах про Чечню.

«Мамочки! — ужаснулся любитель передач из цикла „Совершенно секретно“, чувствуя, как удушливой волной накатывает паника, и слабеют израненные ноги. — Спецназовцев привезли, из Чечни! Денег не пожалели!»

Ещё раз, но уже не так уверенно осмотрев дверь, Фёдор похолодел: «Эти, пожалуй, сломают».

«Надо что-то срочно делать! — неслись в голове у Сивцова лихорадочные мысли. — Нельзя сдаваться без боя. Думай, ведь ты же инженер, а это звучит гордо!»

И главнокомандующий инженерных войск, несмотря на полученные в сегодняшних боях с суровыми жизненными реалиями ранения, походкой подстреленного в ногу пингвина отправился сооружать первые в своей жизни фортификационные сооружения.

Познания в фортификации и обороне жилых помещений от врага Фёдором были почерпнуты лет десять назад во время просмотра фильмов «Один дома» и «Один дома-2». Он искренне надеялся, что за столь малый срок в этой области прикладной военной науки мало что изменилось. Да и что он, сам без головы, что ли…

Прошло пять минут.

Фёдор Сивцов воинственно бубнил себе под нос какие-то боевые марши девятнадцатого столетия и искал по всей соседской квартире предметы потяжелее.

Вызванный милицией СОБР готовился к штурму квартиры, в которой, по оперативным данным, находился особо опасный рецидивист Алексей Артюхов, по кличке Артист, совершивший дерзкий побег из-под стражи, чтобы отомстить вору в законе Виктору Папанову, больше известному в определённых кругах как Папа. Последние данные позволяли надеяться, что после совершения мести Артюхову не удалось уйти из квартиры потерпевшего, и это давало сыщикам хороший шанс взять Артиста, что называется, «на трупе», тёпленьким.

Фёдор бубнил.

Спецназ готовился.

Светало…

Капитан милиции Семён Попович внешность имел самую заурядную: светлые редкие волосы, мальчишеское, несмотря на разменянный четвёртый десяток, лицо, неброская, но удобная одежда. Семён сидел в раздолбанном дежурном «УАЗике», прихлёбывал чай из крышечки термоса, который захватил с собой предусмотрительный Витя Синельников, и наблюдал за творящейся вокруг неразберихой. Как всегда бывает в подобных случаях, количество начальства на квадратный метр превосходило все мыслимые и немыслимые нормы.

«Чёрт, не спится же им!» — с плохо скрываемым раздражением подумал Семён.

Сам он сегодня успел поспать часа два-три, когда позвонили из отдела и сообщили, что, кажется, «нарисовался Артист».

«Однако, быстро! — подумал Попович, споро одеваясь и на бегу запихивая в рот кусок хлеба с подсохшим сыром. — Вчера только ушёл из-под стражи, а на другой день уже здесь. Лихо! И ведь, главное — наверняка знал, что его именно тут ждать будут, а всё равно пришёл! Видимо, здорово ему Папа насолил, раз он так на встречу с ним рвался!»

Сразу после побега Артиста, зная о его «большой и чистой любви» к господину Папанову, Семён уговорил начальство прицепить к Папе «наружку», чтобы следовала за ним по пятам, куда бы тот ни отправился. Но известный вор был вовсе не дурак, тоже смотрел новости и выходить в ближайшее время никуда не собирался, что облегчало задачу наружного наблюдения. Пару раз к Папе приезжали братки из его личной «гвардии», привозили продукты, газеты, задерживались в квартире не более пяти-семи минут и так же быстро покидали своего босса. Видимо, в собственном жилище Виктор Васильевич чувствовал себя в полной безопасности. Тем не менее, это не помешало злоумышленнику проникнуть внутрь и, по всей видимости, совершить своё чёрное дело.

Самым странным в этом деле было то, что ребята, фиксирующие каждого, кто входил в папановский подъезд и выходил из него, а также тех, кто по той или иной причине подозрительно долго ошивался во дворе дома, не заметили ничего подозрительного. Тем более что у подъезда постоянно сидели старушки, старожилы этого двора, которые знали здесь каждую собаку. Из всех, кто заходил в подъезд за время наблюдения, старушки не здоровались только с «гвардейцами» Папанова, но это было более чем понятно. Очевидно, дотошные бабушки знали досье Виктора Васильевича Папанова лучше всех сотрудников милиции и прокуратуры, вместе взятых. Другой вопрос, что кроме правды, в этом «досье» была и пара-тройка «томов» досужих сплетен, но это уже действительно другой вопрос.