— Я пойму, если ты не захочешь…

— Разумеется, я хочу ее увидеть! Жду не дождусь встречи с ней.

Анджело говорил от чистого сердца.

— Ты действительно можешь взять отпуск, чтобы приехать в Италию?

— Да. Я хочу провести время с дедушкой.

— Мне бы очень хотелось, чтобы он увидел свою маленькую правнучку, — призналась Камилла. — Но я беспокоюсь, не вредно ли его сейчас волновать.

— Да ты и сама, наверное, еле на ногах держишься от ночных кормлений и смены пеленок, — произнес Анджело, помня, что Серафина родилась на месяц раньше срока.

— Да, я не высыпаюсь, — призналась его сестра. — Но я справляюсь. Мама говорит, что Мариана Теккерей согласилась посмотреть дедушкины картины.

— Завтра я привезу ее во Флоренцию. Хочется верить, что, увидев своими глазами коллекцию в палаццо, она возьмется за эту работу. А затем нам останется только надеяться, что дедушкина любимая картина окажется подлинником.

— Даже если выяснится, что это подделка, — мягко сказала Камилла, — ты сделал все возможное, и дедушка это знает. Этого достаточно, Анджело.

Он не был согласен с сестрой, но не собирался с ней спорить.

— Сообщи, когда приедешь к нам, — попросила она. — Я жду тебя с нетерпением.

— Хорошо, — пообещал Анджело, испытывая чувство вины за то, что уделяет сестре недостаточно внимания.

Чтобы отвлечься, он поставил пару книг на полку, но тут же об этом пожалел, потому что на пол упал маленький картонный конверт. Анджело знал, что в нем лежит, и понимал, что не стоит его открывать, но все-таки сделал это.

Внутри лежали фотографии, которые старый друг семьи сделал в день свадьбы Анджело и Стефани. На них молодожены буквально светились от счастья. Золотые волосы Стефани сияли на солнце.

И до чего же легко все это исчезло! Как быстро испарилась любовь — или то, что он считал любовью. Стефани мечтала о ребенке, и со временем занятия любовью для них превратились из спонтанного наслаждения в запланированные супружеские сношения, согласно менструальному циклу Стефани. После того как два года попыток родить ребенка закончились неудачей, они прошли медицинское обследование, и оба были потрясены, узнав, что из-за паротита, перенесенного в детстве, Анджело остался практически бесплодным. Оставался лишь один способ обзавестись детьми — прибегнуть к ЭКО, но и в этом случае шансы были один к четырем.

Стефани не устраивал ребенок «из пробирки» или усыновленный. Она хотела забеременеть и родить — без всяких сложностей.

Еще через месяц Стефани развелась с Анджело «по причине непримиримых разногласий», как она заявила в суде. С финансовой точки зрения Стефани повела себя честно, хотя могла бы обобрать мужа до последней нитки. Впрочем, Анджело отдал бы все, что имел, если бы можно было снова восстановить распавшуюся семью и дать жене то, что ей было нужно.

После развода он сосредоточился на работе, немного отдалившись от родных и стараясь держать свои эмоции под замком. Камилла три месяца не решалась сказать Анджело, что он скоро станет дядей. Она плакала, сообщая ему эту новость, — не от радости, а потому что знала, что причиняет брату боль. Он ненавидел себя за то, что испортил Кэмми то, что должно было стать для нее счастливым моментом.

Анджело больше не был влюблен в Стефани. Теперь он искренне желал счастья своей бывшей жене, которая получила то, чего хотела: нового мужа и наконец ребенка.

Анджело был рад и за сестру, ставшую матерью, хотя его сердце болело оттого, что сам он не мог стать отцом. Но он не был готов снова рискнуть влюбиться, боясь, что опять будет отвергнут.

В субботу утром Анджело встретился с Марианой Теккерей в аэропорту.

— Спасибо, что приехали, мисс Теккерей. Моему дедушке не терпится познакомиться с вами.

— А я с нетерпением жду встречи с ним, — вежливо ответила она. — Думаю, в сложившихся обстоятельствах мы можем обращаться друг к другу по имени. Зовите меня Марианой.

— А вы меня — Анджело.

Она улыбнулась, и от этой улыбки у него на душе полегчало.

Когда они сели в самолет, Анджело решил расспросить Мариану, чтобы получше узнать ее.

— Скажите, почему вы стали искусствоведом? — спросил он.

— Мне с детства нравилась живопись. Мой дедушка водил меня во все художественные галереи — он любил искусство и музеи. Мама говорит, что арт-галереи — это мой второй дом. — Она снова улыбнулась. — Я провожу там много времени.

— А вы никогда не думали о том, чтобы самой стать художницей?

Мариана рассмеялась.

— К сожалению, я едва могу провести прямую линию с помощью линейки, а уж рисовать… Поэтому вопрос о моем обучении в художественной школе никогда не поднимался. Но я люблю историю, поэтому мне показалось интересным изучать историю искусства. Я планировала стать хранителем какого-нибудь музея или галереи.

— И теперь вы работаете над своей докторской диссертацией.

— Да. И подрабатываю на полставки в галерее.

— А как вы стали ведущей «Скрытых сокровищ»?

— Один из моих преподавателей был знаком с Найджелом, продюсером программы, и предложил мне пройти собеседование. Я никогда прежде не работала на телевидении, но Найджел был готов пойти на риск. Он дал мне шанс, и в результате программа идет уже третий сезон. Мне просто повезло, что я могу зарабатывать на жизнь делом, которое так сильно люблю.

— В этом есть много преимуществ.

Анджело тоже любил свою работу и был рад, что смог забыться в потоке дел, когда его брак распался.

— А как вы выбрали свою профессию? — спросила Мариана.

«Она спрашивает из вежливости или ей действительно интересно?» — невольно подумал Анджело.

— Я пошел по стопам отца, — ответил он. — Папа умер от сердечного приступа десять лет назад, а я так хотел работать вместе с ним! Когда я закончил учиться на юриста, его фирма предложила мне работу в их команде.

— И вы никогда не хотели стать коллекционером или художником?

— Вы спрашиваете это из-за моего деда? Нет, не хотел. Мне нравилось гостить каждое лето у него и моей бабушки. Вместе мы пересмотрели, наверное, все произведения искусства во Флоренции. Но дедушка любит повторять, что моя мама и моя сестра Кэмми, работающая бухгалтером, — единственные, кто, кроме него, ценит искусство в нашей семье.

— Ваша мать — художница или коллекционер?

— Нет. Вы интересуетесь музыкой, Мариана?

— Да.

— Тогда вы, возможно, слышали о моей матери. Ее зовут Лукреция Моретти — она сохранила свою девичью фамилию.

— Извините. Боюсь, это имя мне не знакомо.

Анджело улыбнулся.

— Я знаю, что опера не всем по вкусу.