По дороге заскочили еще в магазин на углу, накупили тампродуктов и бутылку вина, а также собачьих консервов.

– Уж извините, девочки, – суетилась Ирина, накрывая настол, – так скоропалительно мы собрались, ничего не успела приготовить…

– Да ладно тебе! – оборвала ее резковатая Жанна. –Что ты, Ирка, в самом деле…

Катерина довольно ловко открыла бутылку вина.

– Мне не нужно! – встрепенулась Жанна. – Знаешьведь, что я за рулем…

– Мне бы тоже еще поработать немножко, – нерешительносказала Ирина.

– Ну вот, – расстроилась Катерина, – и выпить не скем…

– Ну ладно, давай чуть-чуть, – хором оттаяли подруги.

– Вот и славно! – Катька подняла свой бокал. – Ясчитаю, что вы обязательно должны выпить за меня! Если бы я вас срочно невытащила, мы бы еще сто лет не увиделись!

– Это еще надо разобраться, кто кого вытащил, –проворчала Жанна, – из подвала я тебя вытащила, и, надо сказать, с трудом…

– Это правильно, – согласилась Ирина с Катей, делаявид, что не расслышала Жанниного ворчания, – только давай сначала выпьемза твоего мужа, чтобы у него там в Буркина-Фасо все было в порядке.

Жанна вытаращила глаза и поинтересовалась, что Катькин мужзабыл в Буркина-Фасо. Катя долго и нудно объясняла ей про кафедру африканистикии людоедство в отдельных деревнях.

– Ужас какой! – воскликнула Жанна, поднимаябокал. – Выпьем за то, чтобы твоему мужу, Катька, там в Африке ничеговажного не отъели!

– Все шутите… – Катины глаза моментально наполнилисьслезами. – Уж там если съедят, то до конца!

– Да не думай об этом, Катюша! – Ирина обняла подругу. –Ну в голове не укладывается, что в двадцать первом веке может такое быть!

– Ладно, девочки! – Катерина просветлела лицом, лихоопрокинула полбокала вина и алчно оглядела стол. – Ой, как я сейчаснаемся! Нужно стресс снять!

«Начинается!» – переглянулись Жанна с Ириной.

– Не далее как двадцать минут назад ты клятвенно обещала мнесесть на диету, – строго сказала Жанна.

– С понедельника! – с готовностью закивалаКатерина. – Но ведь сегодня еще только четверг…

Она положила себе на тарелку два ломтя ветчины, обильносмазав их хреном, потом подхватила еще колбаски и копченую куриную ногу.

– Катька! – не выдержала Ирина. – Мне, конечно, нежалко, но, кажется, вы с мужем не едите мяса… Не ты ли в последние месяцыбуквально осаждала меня просьбами дать рецепт какого-нибудь вегетарианскогоблюда!

Катерина при всей своей любви хорошо покушать готовитьабсолютно не умела.

Что бы там ни болтали ученые насчет психологическогомикроклимата в семье и что важнее всего погода в доме, женщины с большимсемейным стажем твердо знают, что мужчину нужно хорошо кормить, а для этой целинеобходимо уметь готовить. Пришлось Катерине обложиться поваренными книгами ивыписывать рецепты в тетрадочку. Дело осложнилось тем, что ее муж ВалентинПетрович оказался давним сторонником здорового образа жизни и убежденнымвегетарианцем. То есть он не ел не только мяса и продуктов из него, но такжерыбы, дичи, яиц и творога. Из молочных продуктов профессор позволял себе иКатьке лишь обезжиренный однопроцентный кефир.

По роду своей деятельности профессор Кряквин очень многопутешествовал. Кроме Африки, где он занимался любимым делом, то есть изучалдикие племена, профессор бывал еще на всяческих форумах и конгрессах во всехконцах земного шара. И везде он чего-нибудь не ел.

Во Франции профессор не ел устриц, лягушек и сыра камамбер.В Китае – утку по-пекински. В Японии – рыбу фугу и суши. В Таиланде –маринованных змей и саранчу.

– Ох, девочки, – Катерина поскорее запихала в ротогромный кусок ветчины, – ох, подружки, вот рассказать вам, как мызавтракаем? Значит, две ложки пророщенных зерен пшеницы с медом… или овсянуюкашу, то есть не геркулес, а овсянку… она такая жесткая, да еще без сахара имасла… На обед – тушеные овощи, на ужин – зеленый салат… Верите ли – по ночамстала видеть котлеты по-киевски! Или свиную отбивную!

– Катька, не делай из еды культа! – хором заоралиподруги. – Не в ней счастье!

– Но без нее, знаешь, тоже как-то несладко. – Катеринапригорюнилась было, но потом ловко сцапала с тарелки еще один кусок ветчины.

– Что-то не очень верится, что ты четыре месяца вела такуюрастительную жизнь, – ехидно прищурилась Жанна. – Видишь ли, отовощей худеют, а про тебя, подруга, мы с Иркой при всем желании этого сказатьне можем.

– Да уж, – улыбнулась Ирина, – выглядишь ты,Катюша, неплохо, глаза блестят, щеки румяные, но насчет фигуры – уж извини… –Она развела руками.

– Ну, захожу я иногда в кафе перекусить, ну и что? –агрессивно возразила Катька. – Кофе выпью с пирожным, кому от этого плохо?Или бутербродик с колбаской перехвачу… Только вы меня Валику не выдавайте!

– Для чего было замуж выходить, раз так мучаешься? –спросила Жанна.

– Это тебя совершенно не касается! – вспыхнулаКатька. – Валик очень хороший, я его люблю, только ужасно надоелапророщенная пшеница! А от меда у меня вообще аллергия!

– За что боролась, на то и напоролась, – ехидновставила Жанна, за что получила от Ирины укоризненный взгляд.

– Ладно, – решительно сказала Катерина, отложив наконецвилку, – со мной мы разобрались. Я растяпа и обжора, несерьезная личностьи совершенно забросила в последнее время работу. Признаю все!

– Действительно совсем не работаешь? – изумиласьИрина. – Ты же говорила, что у тебя множество идей…

Катя была художником. Она не писала картины маслом, не рисовалаакварели и не расписывала напольные глиняные вазы. Она делала панно. Для этойцели она нашивала на основу лоскутки всевозможных тканей, а также кожу, бисер иметаллические пластинки. Ирина никак не могла запомнить, как называется такоеискусство, но Катины панно ей нравились. Даже Жанна признавала, что Катеринаталантлива. Полгода назад Катерина вернулась из Европы, вся наполненнаявпечатлениями, и заявила, что запрется и будет творить. Но подвернулся тутпрофессор, и благие намерения были забыты.

– Как-то не до того было, – Катька махнула рукой иналила себе еще вина, – но уж теперь, на свободе, я такого наворочу! Ивремя быстрее пройдет…

– Зачем было ограничивать свою свободу? – прищуриласьЖанна. – Вместо того чтобы работать, ты жаришь мужу морковные котлеты! Илиготовишь яблочное суфле! Так вся жизнь пройдет. Ладно бы еще, Катька, ты ни кчему не стремилась, была бы счастлива на кухне. Как в песне поется – «женскоесчастье – был бы милый рядом, ну а больше ничего не надо…» Но ведь ты хочешьпрославиться! Признания хочешь!