поцелуе Хазилины, любовно

Как же счастлив я был в тот час заветный

Посреди поцелуев и лобзаний,

Гладя нежные грудки милой Хазы,

То к прелестному лону приближаясь,

То к плечам ее нежным прикасаясь

Своей грудью, стеная в томной страсти,

Грудью, что и меня взаимно грела,

Заставляя и пыл проникнуть в члены,

Пока души у нас, — устами слиты, —

10 Обвязала оковами стальными

Синим морем рожденная богиня.[49]

Ты, о ночь в красоте навеки звездной,

Лики светлых богов ты услаждаешь

И усталым несешь покой целебный!

Ныне стань как в Геракловом рожденье[50]

Иль какой ты в краях бываешь шведских,

Юг дождливый пока Феб видит снова

— Он два месяца целых света вовсе

Там не льет, но лишь вечные потемки —

Только так страсти пыл и утолится!

11. К Сигизмунду Фузилию из Вроцлава о том, что надо знать будущему философу[51]

Года два тебя знаю я, Фузилий,

Мне когда в моих странствиях открылся

Край сарматов, весь ледяной и близкий

К хладному небу,

Меж Медведиц двух небосвод где стынет

Севера в своем обороте вялом

И кружа с собой всю в лучах гирлянду

Критянки-девы,

Ты среди друзей находился верных,

10 Отчею звездой наделен прекрасным

Нравом, и в тебе, как залог достойный,

Разум высокий.

Первым ты предстал, ненавидя косность,

Ясный, ты отверг ветхих слов нелепость,

Варваров язык, обветшалый мусор

Речи дремучей.

Просвещен уже римской речью, рвеньем

Ты почет стяжал для себя завидный, —

Одобряют то мудрецы, согреты

20 Пламенем сердца.

Презри ярый рев вечно лживой черни,

Неученых ты избегая свору,

И познать тогда ты, счастливец, сможешь

Истину въяве.

Пусть молосский пес[52] для тебя примером

Будет великан; собачонки тщетно

Лают на него, он молчит, смеяся

Тявканью малых.

Так, вперед![53] Учи языка священных

30 Три, — они залог величайшей чести,

С Палестиной там и с Кекропом Лаций[54]

Третьим прославлен.

Так, вперед! Познай первозданный хаос, —

Четырех стихий в нем прекрасен облик,

Но различен путь, от начал ведущий

Мир к возрожденью.

Так, вперед! Взлети окрыленным духом, —

Чтоб любых вещей находить причину,

Ветра свист сноси и сноси кипенье

40 Ярого моря.

Так, вперед! Узнай, чем землетрясенье

Рушит города и колеблет горы,

От пожаров как и от наводнений

Царства страдают.

Так, вперед! Узнай, почему пещеры

Серу нам дают и металлов много,

Почему ключи обновляют жаром

Тело болящих.

Так, вперед! Узнай, почему с ужасным

50 Треском вниз из туч брошен огнь небесный,

Ливней и снегов, ледяного града

Ярость постигни.

Так, вперед! Дивись ты на небосводе

Бегу звезд, познай ты двойное ложе

Солнца и в ином наблюдая мире

Роды умерших.

Так, вперед! Узнай отклонений разность

В ходе звезд, следя за затменьем Феба,

Цинтия[55] когда заслонила брата

60 Бледная ликом.

Так, вперед! Скажи о народах мира,

Языки людей опиши и нравы,

И под небом где их земля, что мчится,

Рея в эфире.

Так, вперед! Дела обсуждая древних,

Коим славу дал холм Тарпейский,[56] равно

Все триумфы, что свершены Элладой

Для македонцев.

Так, вперед! Фавор презирай Фортуны

70 Шаткой и сноси терпеливо беды,

И к тебе все дни притекут счастливо,

Полные солнца.

Так, вперед! Познай — благороден — силу

Доблести, пройди по стезе тернистой:

Доблесть лишь одна провести позволит

Жизнь без тревоги.

Лишь она одна даст блаженство неба,

Обещая там без волнений славу

И не даст дрожать пред тенями Стикса,[57] —

80 Мрачной темницы.

12. О болтливом винделике[58]

В Краковский город случайно явился в недавнее время

Ты, говорун винделик,

Трижды, четырежды ты, желтолицый, ко мне заявлялся,

Губы сухие суя.

Ты незаслуженно мне воздаешь по обычаям отчим,

И нагловат, и речист,

Мерзким своим языком, пустослов, понося мое имя,

Сплетен сплетая вранье,

Видно, чтоб родом гнездо превзошел я, занесшись, отцово,

10 Знатностью молод совсем;

Не был ведь я богачом, и неведомы в знатных столицах

Мать и отец у меня.

Но виски мои пусть зеленеют Кесарским лавром,

Слава меня вознесет.

Был таким же поэт, кто впервые в пределах латинян

«Мужа и брани» воспел.[59]

Кто, еще более беден, в Арпинском был некогда крае[60]

Знатен лишь речью своей.

Много еще и других, из которых лишь наше столетье

20 Славным дивится мужам,

Славная доблесть кому увеличила их состоянье,

Множество давши даров.

Буду таким, если боги позволят, — умерь свои губы,

Ты, говорун винделик,

Ведь после смерти моей полетит моя большая слава

Лишь по устам мудрецов.

13. О сопернике священнослужителе

Прежде принятый я в краях сарматских

Пивший воду из Вислы ледянистой,

И замерзшей спиной Карпаты чуя,

Здесь, счастливец, горю в страстях нежнейших,

Каковыми, как пишут, волокитства

У Юпитера были и у Марса;

Я считал, — безрассуднейший незнайка, —

Будто вечно пылать мне в страсти этой.

Но жестокий урок преподал тот мне,

10 Кто несет