Фотографироваться сёстры очень любили. Они завели специальные альбомы, куда вклеивали фотокарточки, а затем рассматривали их вместе с ранеными. Хороши были летние вечера. Некоторые раненые, которые могли ходить, собирались вокруг пианино и пели. Также они рассказывали истории из своей жизни, а княжны доставали из кармана конфеты и, улыбаясь, всех угощали.

Общественная работа

Война несла страшные перемены… Всё чаще великие княжны навещали могилы погибших. А по дорогам брели толпы неприкаянных, голодных людей, потерявших всё. Нужно было срочно создавать приюты и столовые для беженцев, открывать родильные дома, приюты для детей-сирот. Этим и занялся комитет, который возглавила княжна Татьяна. Теперь по средам она спешила на дневное заседание комитета, нужно было изучать документы и статистику, налаживать работу, чтобы помочь людям.

За окном в это время пели птицы, в голубом небе ослепительно ярко сияло солнце, но для Татьяны весь мир, казалось, сосредоточился в этом маленьком и душном помещении. А ещё… Как княжна признавалась по секрету сёстрам: на собраниях она иногда была готова «спрятаться под стол от испуга».

— С позволения Вашего Высочества… — так начал свою речь один из членов Комитета.

Смутившись, Татьяна посмотрела на него с удивлением.

А потом, когда он снова сел рядом с ней, ткнула локтем и прошептала:

— Вы что, с ума сошли — так со мной разговаривать?

Ни она, ни Ольга не любили подобные церемонии, напыщенные речи, протоколы, высокие слова. Вот то ли дело — в госпитале, среди раненых, ставших уже такими родными…

Один из них, штабс-капитан, кубанский казак Дмитрий Малама, привёз Татьяне необычный подарок — маленького французского бульдога, невероятно смешного и милого. Татьяна назвала собаку Ортино, в честь коня Маламы.

Так, в трудах и простых радостях, прошло лето 1915 года. Первое лето, когда они не отдыхали.

«Жаль, здесь нет никакого моря, — вздыхала Ольга. — Но нашу работу в госпитале оставить мы не можем».

Страшный крик «ура»

Зима выдалась холодной как никогда. В феврале 2017 года в Петрограде начались беспорядки. Забастовщики с упрёком указывали, что за хлебом стоят длинные очереди, а, кроме того, много, слишком много других трудностей, связанных с затянувшейся войной. Уличные беспорядки сопровождались поджогами, грабежами и расправами над полицейскими.

В Александровском дворце в это время было очень тихо. Девочки болели корью. Они не могли встать и подойти к окну, но слышали, как приближаются стрельба и крики. Вскоре зазвучала «Марсельеза» и крики «ура». Немногие верные присяге охранные подразделения разбили в парке лагерь. В лютый мороз они стояли возле дворца, охраняя императрицу Александру Фёдоровну и детей.

— Что там происходит? Что случилось? — по очереди спрашивали княжны, пытаясь приподняться.

— Ничего особого, девочки, — повторяла Александра Фёдоровна. — Где-то гуляют, что-то отмечают. Просто… просто все звуки всегда громче слышны на морозе.

Только одна княжна догадывалась, в чём дело. Это была Мария. Она ещё не заболела, а потому знала почти всё. 28 февраля в десять вечера Мария вместе с мамой вышли из дворца. Вдалеке полыхали пожары, раздавались звуки стрельбы. Держа друг друга за руки, они медленно шли мимо верных солдат.

— Пожалуйста, — говорила Александра Фёдоровна, — заходите внутрь греться. А ещё… я очень прошу. Не допустите, чтобы из-за нас пролилась чья-то кровь.

С раннего утра ждали прибытия царя, который должен был вернуться с фронта. Но он не приехал. А вскоре семья узнала: случилось нечто непостижимое. Непредставимое… Николай Александрович возвращался домой — но он больше не был царём, он больше не правил Российской империей… Царская власть — это не просто выбор, решение, договорённость правительства и народа. Царь — помазан на престол. Было совершено венчание на царство. Эту данность невозможно отменить никакими указами и постановлениями. Это — навсегда. Навечно. Но что произойдёт, если к управлению страной насильственным, революционным путём придут другие люди?

…Новое правительство приказало казакам, охраняющим дворец и царскую семью, покинуть свой пост. Они вынуждены были подчиниться приказу. По-другому военный человек поступить не может.

Ближе к ночи послышался горький плач. Прижавшись к стене, в одной из комнат сидела княжна Мария. Сделав усилие, она глубоко вздохнула, отняла мокрые ладони от глаз. «Нет-нет… хватит… Нельзя плакать больше, чем мама. Только совсем немного, только… чуть-чуть. Но что же будет? Что будет дальше?!» Прислушалась.

Зимняя тишина за окном была хрупкой, тревожной. То и дело она прерывалась пьяными криками новой дворцовой стражи, обрывками песен и грубым хохотом. Прерывистой ружейной стрельбой…

Возделывать свой сад

Александровский дворец был опечатан. Так началась жизнь под арестом… Теперь по широким коридорам, покрытым мягкими коврами, слонялись толпы солдат в грязных сапогах и расстёгнутых шинелях, размышляя, чем бы ещё заняться. Детскую лодку в парке они испачкали и разрисовали. Козочку Алексея застрелили. Хладнокровно убили и других обитателей парка — лебедей и оленей. Теперь, покуривая папироски, наблюдали за жизнью царской семьи.

Как обычно, княжны продолжали учиться. Утром и вечером они вместе молились. А в свободное время писали друзьям, бывшим раненым офицерам, длинные письма, играли друг с другом и старались порадоваться каждому мгновению, придумать что-нибудь новое. На гимнастические кольца в дверном проёме прицепили качели и… взмывали под высокий белый потолок.

Когда потеплело, вместе с родителями стали работать в саду. Вскопали грядки, посадили морковь, редис, лук и салат, ряды капусты. Разбили клумбы. Рядом резвились домашние животные. Несколько собак — Джой Алексея, Ортино Татьяны и Джимми Анастасии. А ещё два маленьких котёнка и кошки… А за оградой, на улице, стягивалась тем временем толпа любопытствующих.

— Э, гляди… — тыкали пальцем. — Вот там — Николашка Кровавый. А немка где, интересно?

— Ха-ха, — подбоченясь, тряс кулаком подвыпивший мужик, — это тебе не во дворце жить и править! Ха-ха-ха! Дармоеды! Правильно! Сажай морковь. Кто не работает — тот не ест.

В такие мгновения сёстрам очень хотелось что-нибудь ответить, но они сдерживались, оглянувшись на отца, продолжающего невозмутимо работать. Если вступать в пререкания — могут совсем не выпустить на прогулку. И, кроме того, так хочется вдыхать свежий воздух, бегать с лейкой, радоваться… и не обращать внимания на оскорбительные и несправедливые слова.

По вечерам вся семья собиралась вместе. Николай Александрович открывал книгу и читал вслух. Особенно нравились произведения Конан Дойля и Александра Дюма. То были приятные, спокойные вечера… В саду благоухала сирень, и даже охрана вела себя тихо, ненавязчиво.

Постепенно княжны выздоравливали и набирались сил. Но после того, как девочки переболели корью, у