litbaza книги онлайнРазная литератураЗемля обетованная. Пронзительная история об эмиграции еврейской девушки из России в Америку в начале XX века - Мэри Антин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 112
Перейти на страницу:
их дома. Это называлось «погром». Евреи, которым удалось уцелеть при погроме, приезжали в Полоцк израненными и рассказывали ужасные, жуткие истории о том, как маленьких детей разрывали на части на глазах у матерей. Услышав такое, невозможно не зарыдать и не задохнулся от боли. Люди, которые видели такие вещи, никогда больше не улыбались, сколько бы они ни прожили, иногда они седели за один день, а некоторые сходили с ума на месте.

Мы часто слышали, что погром возглавлял священник, несущий крест перед толпой. Крест всегда служил нашим врагам оправданием жестокости по отношению к нам. Я никогда не присутствовала при настоящем погроме, но бывали времена, когда угроза погрома нависала над нами даже в Полоцке, и во всех моих страшных фантазиях, когда я пряталась по темным углам, думая об ужасных вещах, которые гои собирались со мной сделать, я видела крест, безжалостный крест.

Помню, как однажды я подумала, что на нашей улице вспыхнул погром, и как я только от страха не умерла. Это был какой-то христианский праздник, и полиция предупредила нас, чтобы мы не выходили из дома. Ворота были заперты, ставни наглухо закрыты. Если ребенок плакал, няня грозила отдать его священнику, который скоро пройдет мимо. Со страхом и любопытством мы смотрели сквозь щели в ставнях. Мы видели шествие крестьян и горожан во главе с несколькими священниками, которые несли кресты, хоругви* и иконы. На почетном месте несли ковчег с мощами из монастыря на окраине Полоцка. Раз в год гои совершали крестный ход с этим мощами, и в связи с этим улицы считались слишком святыми для нахождения там евреев, и мы жили в страхе до конца дня, зная, что малейшее нарушение может привести к беспорядкам, а беспорядки – к погрому.

В тот день, когда я увидела шествие сквозь щель в ставнях, на улице были солдаты и полицейские. Всё было как обычно, но я об этом не знала. Я спросила няню, которая тоже смотрела сквозь щель у меня над головой, для чего были нужны солдаты. Она беспечно ответила мне: «На случай погрома». Да, там были и кресты, и священники, и толпа. Громко трезвонили церковные колокола. Все было готово. Гои собирались искромсать меня топорами и ножами, разорвать на куски веревками. Они собирались сжечь меня заживо. Крест – там крест! Что же они сделают со мной сначала?

Но гои могли сделать кое-что похуже, чем сжечь или разорвать мою плоть. Это случалось с беззащитными еврейскими детьми, которые попадали в руки священников или монахинь. Меня могли крестить. Это было бы хуже, чем смерть от пыток. Лучше мне утонуть в Двине, чем позволить капле крестильной воды коснуться моего лба. Меня бы заставили стоять на коленях перед отвратительными иконами, целовать крест – лучше я отдамся на растерзание проходящей толпе. Отречься от Единого Бога, преклониться перед идолами – лучше умереть от чумы и быть съеденной червями. Я была всего лишь маленькой девочкой, и не особенно храброй – когда мне было больно, я плакала. Но не было такой боли, которую я бы не вытерпела – нет, ни единой – лишь бы меня не крестили.

Все еврейские дети чувствовали то же самое. Рассказывали множество историй о еврейских мальчиках, которые были похищены царскими агентами и воспитывались в семьях гоев, пока они не стали достаточно взрослыми, чтобы пойти в армию, где они служили до сорока лет, и все эти годы священники пытались с помощью взяток и ежедневных пыток, заставить их принять крещение, но – тщетно. Это происходило во времена Николая I, но люди, прошедшие эту службу, были не старше моего деда, когда я была маленькой девочкой, они сами рассказывали о пережитом, и было ясно, что это правда, и сердце разрывалось от боли и гордости.

Некоторых из этих солдат Николая, как их называли, отрывали от матери, когда они были совсем ещё маленькими мальчиками лет семи-восьми. Их отвозили в отдалённые деревни, где их друзья никогда не смогли бы их найти, и передавали какому-нибудь грязному, жестокому крестьянину, который использовал их как рабов, и держал в хлеву со свиньями. Мальчиков никогда не оставляли вдвоём и давали им чужие имена, чтобы полностью отрезать их от родного мира. А затем одинокого ребенка отдавали священникам, где его пороли, морили голодом и запугивали – маленького беспомощного мальчика, который звал свою маму, но все равно отказывался креститься. Священники обещали ему вкусную еду, хорошую одежду и освобождение от труда, но мальчик отворачивался и тайно произносил свои молитвы – молитвы на иврите.

По мере того, как он взрослел, его подвергали всё более жестоким пыткам, но он всё равно отказывался креститься. К этому времени он уже забыл лицо матери, и из всех молитв, возможно, только «Шма»* осталась в его памяти, но он оставался евреем, и ничто не могло заставить его измениться. После ухода в армию его подкупали обещаниями повышения по службе и наград. Он остался рядовым и выдержал жесточайшую дисциплину. Когда его демобилизовали из армии в возрасте сорока лет, он был сломленным человеком без дома, он не имел представления о своем происхождении и всю оставшуюся жизнь скитался по еврейским поселениям, разыскивая свою семью, он прятал шрамы от пыток под лохмотьями и просил милостыню, переходя от двери к двери. Если он был одним из тех, кто сломался под жестокими пытками и позволил себя крестить ради передышки от страданий, то Церковь никогда больше не отпускала его, как бы громко он ни протестовал, утверждая, что он все еще еврей. Если его заставали за проведением еврейских обрядов, то подвергали самому суровому наказанию.

Мой отец знал одного человека, которого забрали ещё маленьким мальчиком, но он никогда не уступал священникам даже под самыми страшными пытками. Поскольку он был очень умным мальчиком, священники были крайне заинтересованы в его обращении в свою веру. Они пытались подкупить его взятками, которые взывали бы к его честолюбию. Они обещали сделать из него великого человека – генерала, дворянина. Мальчик отворачивался и произносил свои молитвы. Потом его пытали и бросили в камеру, а когда он заснул от истощения, пришел священник и крестил его. Когда он проснулся, ему сообщили, что он христианин, и принесли распятие, чтобы он его поцеловал. Он отказался, отбросил распятие, но ему сказали, что он обязан делать то, что предписывает христианская вера, ибо отныне он крещеный еврей и принадлежит Церкви. Остаток жизни он кочевал между тюрьмой и больницей, он всегда держался за свою

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 112
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?