По спине генерала пробежала дрожь. “Я был прав… Проклятье, ведь я был прав! Я предполагал терроризм, когда перебирал все варианты. Еще тогда, в дороге. Понял, но ничего не сделал. Ну конечно! Мерзавцу понадобилось то, к чему я имею прямой доступ. Зачем еще он пришел бы именно ко мне? Зачем бы тратил столько сил, чтобы подстроить эту встречу?” – он направил дуло револьвера в лицо незнакомцу.

– Прежде чем я пристрелю тебя… а я сделаю это, не сомневайся, ответь мне… ты ведь так любишь давать ответы… на кого ты хотел нас натравить?

Человек молчал.

– Ну?! – выкрикнул Пабло. – Отвечай! Или, хочешь, я сам отвечу? На Америку? Разумеется! На кого же еще? Истинная Империя Зла! – генерал испытывал какую-то странную радость от того, что самостоятельно сумел найти ответ прежде, чем все карты оказались раскрыты. Пускай что угодно ждет его впереди – но на чертов курок он, все же, нажмет.

Незнакомец молчал.

– Давай, мать твою! Ответь на последний легкий вопрос в своей паршивой жизни! Давай, сынок, скажи мне! По кому нам нужно ударить?

Линия губ собеседника слегка шевельнулась:

– По Луне.

Пабло Матео захохотал.

– По Луне, значит? Отлично! И на кой черт?

– Мы назовем вам причину.

– Тогда, может быть, заодно назовешь мне и причину, по которой я не должен сейчас пустить тебе пулю в лоб? Потому что мне просто-таки не терпится это сделать!

– Она также нам известна, – глухо промолвил человек.

– Я весь во внимании!

– Вас останавливает то же, что и минуту назад. Слабое предчувствие в глубине души, что я говорю вам правду.

В комнате воцарилось молчание. Внимание генерала было приковано к мушке на конце ствола, рука его с каждой секундой слабла от напряжения. Цель перед глазами дрожала и плыла, выписывая в воздухе невидимые восьмерки, а сам сеньор Леонорис думал о том, попадут ли на него брызги из мозгов и крови, если пуля продырявит череп того, кто сидит напротив. Того, кто сидит с таким видом, будто бы это не ему, а кому-то другому, грозят смертью. За окном все так же шел дождь, и каждая его капля давала знать генералу о своем приземлении. Каждая из тысяч. Из миллионов. Невыносимая нагрузка.

Зарычав, он бросил револьвер на стол, как надоевшую игрушку.

– Я вижу, вы не готовы сделать то, что собирались, – спустя какое-то время, заговорил человек. – Давайте продолжим. Но, для начала, условимся на том, что мы – вы и я – люди совершенно нормальные в плане психического состояния, и отдаем себе полный отчет во всем, без исключения, сказанном.

Отдышавшись, Пабло Матео посмотрел из-под бровей на темный силуэт.

– Допустим. Это все какая-то… дьявольщина, вы просто морочите мне голову, но допустим. Какое отношение я имею к гребаной Луне?

– Попробуйте представить, господин генерал, что вся известная вам информация, касающаяся… истории с Луной, всё, о чем вы слышали по радио, телевидению, о чем, очевидно, читали в новостной ленте своей электронной почты – всё это, в преимуществе своем, правда: и найденные в Европе письмена, и всё в них сказанное, и события, которые произошли и которые могут произойти, если им не помешать, и слова сеньора Гайо, которые поведал вам ваш шофер – всё это имело место быть.

Генерал презрительно хмыкнул.

– Верится неохотно.

– Потому что знания ваши не полны, – пояснил гость. – Теперь, когда вы готовы слушать, я скажу, что случилось, – он наклонился ближе к генералу. – В надежде увидеть обещанное чудо, не ведая, что оно влечет за собой, жители известного нам города покинули свои жилища и вышли на площадь, чтобы лицезреть полную луну. Да, они увидели именно то, что хотели, однако характер и форма увиденного потрясли их здравый смысл. Они лишились рассудка, сеньор Леонорис. Сошли с ума, если вам будет угодно. Их сознание угасло, а сердце разорвалось от прилива крови. Они увидели его лик. Увидели, как и было предсказано. Увидели и погибли. Их разум… ничей разум, – с напором уточнил человек, – не способен выдержать подобного. К встрече с Создателем никто не готов. И эта участь грозит каждому из нас. Всем без исключения. Лишь слепые будут блаженны в своем неведении…

– Так это вы, сукины дети, подняли людей? – не дал договорить Пабло Матео. – Раздули ажиотаж, а теперь…

– Позвольте остановить вас прежде, чем вы сделаете ошибочный вывод, господин генерал. Увы, не всё, что исходит из тени – дело наших рук. И что-то подсказывает мне, сеньор Леонорис, что между нами все еще существует некоторое непонимание, – незнакомец сложил руки у подбородка. – Предлагаю его развеять. Скажите, кем мы для вас являемся?

– Вы чертовы фанатики, которые переполошили весь мир!

– Фанатики, вот как… Что ж, с гордостью спешу сообщить, что вы ошибаетесь на наш счет. Ситуация кардинально противоположна: мы являемся самыми ярыми и самыми древними противниками тех, кто навлек на мир эту напасть. Случаи в Санта-Креспо и других местах не входили в наши планы. Это всецело их происки, плод их темного, как вы правильно заметили, фанатизма. Мы же всегда пытались оградить мир от беды, сокрыть тайны, которые могут оказаться губительными, перекрыть дороги, ведущие в пропасть. К позору нашему, нечестивое писание мы упустили, и этим незамедлительно воспользовались силы, противостоящие нам.

“Значит, существуют и другие. Как мало, ничтожно мало я знаю… – думал Пабло Матео. – А всё то, что мне известно… разве имеет оно хоть какую-нибудь весомую ценность?..”

– Теперь вы понимаете, господин генерал, что мы с вами не враги?

– Эта… вторая сила. Мне нужно знать о ней.

– Мы обсуждали это, господин генерал, и пришли к решению, что вы узнаете о ней в свое время. И тогда, возможно, совместными усилиями мы сможем… нет, не разгромить врага. Уменьшить его влияние. Но время это, сеньор Леонорис, еще не пришло.

– О каком тогда… сотрудничестве… может идти речь, если я не знаю, кто наш противник?

– Вы должны понять, что это не наша прихоть. Очень важно, чтобы вы не распыляли свои силы, когда жизненно необходимо сфокусироваться на главном. На том, что грозит нам непосредственно в данный момент. На том, что у нас над головой, а не под ногами. Но и червя, точащего Престол Земной, – добавил он гневно, – надлежит истребить. Даю вам слово – мы станем друзьями на долгие столетия, когда все это закончится, и будем бороться с нашими врагами рука об руку.

Сеньор Леонорис ничего не ответил. Понурив голову, он смотрел на черную лакированную гладь стола, где время от времени отражались сверкающие в окне молнии. Безвольный, раздавленный обыкновенными словами человека, которого он даже не знал.

– Я вижу, вам не по душе такой дождь, – с сочувствием заметил незнакомец. – Прошу простить нас за него. Эта мера временная, и принята была исключительно во спасение, чтобы никто не увидел того, чего видеть не следует.