Дорога пуста, фонари поднимают парчу

сгустившейся ночи.

III.

Бард:

Перенесемся в тонкий мир,

что в нашем, грубом, есть другое измеренье.

Клавир

создания имеет много нот.

Но кто возьмёт

ответственность сказать, какой из тех миров есть плод

воображенья,

а какой реален? Или наоборот?

Вот комната, где небо вместо потолка, всё в звёздах.

Земля, три стенки.

Вместо четвёртой – райский сад.

Деревья, ветки,

птицы в воздухе иль в гнездах.

Не спят,

хоть и темно. По видимому, сон – условность.

В пространстве между стен друг с другом говорят

знакомые нам двое младших ангелов.

Они стоят

ногами на полу,

в пятне от света факела,

воткну того в одну

из стен. По грани тени на земле видна неровность.

Исабель:

Расскажи, Загадор, как же ей удалось

из нашего тонкого мира спуститься в трехмерный?

Ведь это возможно, лишь там народившись?

Все другие дороги – забрось.

Перекрыты. Сам Первый —

и тот, не решившись

нарушить законы физической сети,

придумал явление чуда.

А уж мы-то пытались, покуда

мы в свете

его отражённом живём. И то не смогли.

Загадор:

Ты права, Исабель. Многие полегли

на попытках пробраться,

сохраняя и свет,

и надежду, и знанья.

Но, увы, мы уходим туда через то, что они называют

рожденьем,

переход всё стирает.

Можно лишь постараться

прожить, не сорваться в запрет,

чтоб в конце возвратиться сквозь смерть,

умножая страдания жженье.

Исабель:

Только тем и растём. Но она, видно, знает секрет.

Или, может, вот так проявляется чудо,

когда вероятность событья так ничтожно

мала, что почти невозможна?

Загадор:

Что статистика? – Груда

вариантов с известным концом.

Есть гипотеза – точное изображенье,

где похожесть, хотя бы лицом,

может быть переноса причиной.

Отображеньем.

Так в другом измеренье

вдруг является тело из нашего мира.

Исабель:

Женщиной или мужчиной?

Загадор:

Это как нарисуют. Переход моментален. Так рапира

протыкает пространство в сраженье,

нанося безвозвратный урон.

Вот рукою веду, как по линии, раз – и укол.

А с другой стороны сразу вышла.

. .

Поскользнулся. Пардон.

Со стеной тут неровно стыкуется пол.

Показалась, нога наступила на прыщик.

Исабель:

Говоря о войне.

Как посмотрят на этот побег наши тёмные силы?

Объявят охоту за телом, чтоб снова востребовать душу?

По земле будут рыскать, на дне,

где со статуей милой

Пигмалион тоже счастья пытал?

Загадор:

Тише, друг мой! Наши тёмные слышат

всё, говорят, у них уши

даже мысли читают.

Исабель:

Ты чуточку, похоже, перебрал,

греясь в свете, идущем

от верхних сфирот. Я считаю, что старейшие всё же, по сути,

живут так давно,

что умеют сказать содержанье бесед по вибрациям атомов,

но

как бывшие люди,

и они не всесильны.

Лишь только Создатель, а ему – всё равно.

Шум. О чём бы его не спросили.

Переход меж мирами? Это знанье первичных,

Всех тёмных и светлых. Но они не расскажут.

Слушай, может, поищем

и сами найдем, что не смеем спросить?

Загадор:

Да, отлично.

Начнём, а откуда – неважно.

Лишь бы было логично

искать. Предлагаю сперва погрузиться в публичный

архив, что на третьей сфироте.

Там, кстати, напротив

суд изящных искусств – туда могут пустить.

Может в деле каком мы найдем объясненье

или даже рецепт примененья.

Бард:

Они уходят быстро. Чуть не убегая.

Решительно ногами пространство покоряя.

Варглус:

Найдут! Конечно же, не сразу, но найдут, что ищут!

Придется их опередить, изъяв тот свиток, что им нужен.

Потом вернуть на место.

Как я дрожу

от злости. Ему там показался прыщик!

Какой наглец!

Им что, тут тесно?

Собрались в нижние миры, спасать кого-то там. Герои!

Ух! Не прощу! Не прыщик – щупальца конец.

Когда б не ангелы – попил бы вашей крови.

IV.

Бард:

Квартира или мастерская?

Вот хорошо организованный бедлам,

что не претит ни глазу, ни пространству.

Лаборатория, где мастер,

отдыхая, творит свои шедевры.

Адель здесь на кушетке прилегла и в трансе

смотрит в холст, а сам маэстро

ходит в угол из угла и курит нервно.

Пабло:

Молчишь уже который час.

Хотя бы нарисуй, когда соврать не смеешь.

Бывает часто так со мною тоже.

Говорить о себе неохота.

Вот блокнот, карандаш.

Набросай, всё же

рисунок подслушать нельзя. Перехода

с небес – да, такого события я не слыхал.

Кто бы мне рассказал,

что в природе встречается ангел?

Кто б поверил!

Видишь, как я живу? Вот вчера рисовал,

а всего-то пошёл перемерить

подрамник к холсту,

но увидел узор. Воображеньем

ведома рука, в подсознанье скользя,

вдруг сама набросала портрет.

Так под ветром порыва, трепещет листва

на прямом освещенье,

и бегущие тени её чередуют рисунки коней и карет.

Их перемещенье

на стене выявляет то черты, то фигуры,

то безумные сцены, то просто слова.

Будто кто-то случайно всё подряд подбирает с натуры,

чтобы кистью с размаха на стен кирпичи…

Адель:

Помолчи!

Как больно. Правое крыло, похоже, не на месте.

Но боль! Какое чувство! Я и не знала, что так бывает.

Как вы живете с