разгар сезона она целый месяц проводила в Париже, на сентябрь уезжала в Биарриц, а зимой отправлялась на две недели либо в По, либо в Ниццу. В Тарбе она оставалась лишь для того, чтобы приглядывать за своим имуществом.

Что же касается ее дочерей, то именно о них мне хотелось узнать как можно больше. Впервые я повстречал их в чудесном парке Массе, раскинувшемся вдоль берега реки Адур[10]. Над местом, где расположились девушки, нависал огромный куст магнолий. Я несколько раз прошел мимо этого места и смог обстоятельно их рассмотреть. Обе были красивы, но каждая отличалась своей, особенной, красотой. Старшая сестра, брюнетка, обладала стройной фигурой, а в выражении ее лица было что-то жесткое и решительное. Зато младшая являла собой полную противоположность: она была светлая, пухленькая, на лице ее светилась прелестная, немного грустная, улыбка, а мягкий взгляд ее глаз был трогательным и беззащитным. Впоследствии я узнал причину, по которой она всегда выглядела опечаленной. Оказалось, что, когда Лоранс была совсем еще ребенком, из-за небрежности няньки она вывихнула ногу и навсегда осталась хромой. По этой причине она стыдилась бывать на людях и старалась держаться в тени старшей сестры. Когда на званых вечерах все гости танцевали, Лоранс неизменно сидела за роялем, и именно она брала на себя все заботы о домашнем хозяйстве, тогда как прекрасная Сюзанна была озабочена исключительно своими туалетами. Одним словом, Лоранс в своем доме была вынуждена играть роль Золушки с той лишь разницей, что не ходила в лохмотьях.

Впервые я повстречал их в чудесном парке

Я представился обеим сестрам и был встречен ими так, словно на мне все еще лежал отблеск того великолепного мира, в котором я проживал в недавнем прошлом. Оказалось, что они слышали обо мне, а мадемуазель Сюзанна даже вспомнила, что обратила на меня внимание на скачках в Лоншане. Тогда на мне была белая жокейская куртка с синими рукавами и желтая шапочка, и в этом трехцветном наряде я не показался ей смешным. Даже наоборот, она считала меня знаменитостью. Каждую неделю спортивные газеты писали о моих подвигах и похождениях, а болтливая бульварная пресса сообщала о моих связях с известными распутницами. В глазах этой девушки, единственным божеством для которой была мода, я являлся значимой фигурой, и она полагала, что было бы большой удачей заполучить меня в свой салон. Меня окружили заботой и вниманием, и уже через три дня после моего появления в их доме Сюзанна вечером отозвала меня в уголок и вручила альбом с портретами парижских актрис, на первой странице которого я обнаружил Белую Жемчужинку, на второй — Флору из Оперетты-Буфф, а на третьей — Рафаэль из Варьете. Портреты шли в том же порядке, в каком они становились моими любовницами.

— Вот видите, я все о вас знаю, — сказала Сюзанна и рассмеялась, поняв, что я смущен.

После этого инцидента я могу сказать лишь одно: как прекрасна и полезна наша пресса! До чего ловко газеты, старающиеся не допустить, чтобы в провинцию проникла опасная бацилла политики, научились читать нравоучения нашим провинциалам!

Обладай я хоть толикой здравомыслия, я бы с самого начала держался подальше от этой восхитительной барышни и постарался бы сблизиться с ее сестрой Лоранс. Однако все вышло с точностью до наоборот. Лоранс обладала светлым умом и ангельским сердцем, но она хромала, тогда как Сюзанна с ее гордо выпяченной грудью была гибка и грациозна, словно змея. В итоге я увлекся Сюзанной и стал внимательно к ней присматриваться.

По правде говоря, за этой девушкой стоило понаблюдать. Сюзанна являла собой великолепный продукт светского воспитания, которое она получала везде и понемногу, от случая к случаю, в каждый момент своей беспечной и неупорядоченной жизни. Я не хочу сказать, что это был именно тот тип девушки, в котором воплотились основные черты эпохи, я лишь утверждаю, что не считаю ее чем-то исключительным, потому что те личные качества, которые были ей присущи, я не раз наблюдал и у других барышень. Не знаю, чего в ней было больше, природной интуиции или проницательности, приобретенной благодаря жизненному опыту, но об окружающем мире она имела очень твердое суждение, решив для себя раз и навсегда, что достойное место под солнцем она сможет занять лишь в результате удачного замужества. Под удачным замужеством Сюзанна понимала такой брак, который сделает ее счастливой обладательницей мужа с громким именем, значительным состоянием и достойным положением в обществе. Итогом такого замужества должно было стать проживание в Париже на виду у светской публики. При этом она мечтала, чтобы ее имя и туалеты ежедневно упоминались в нужных газетах, чтобы о ней говорили и ею восхищались. Сюзанна была уверена, что, когда эта цель будет достигнута, ей уже никогда не придется скучать, и из ее жизни навсегда уйдут печаль, разочарование и тоска. Ей доводилось бывать при императорском дворе, точнее говоря, ее принимали в неформальной обстановке в Биаррице, и то, что сказал в одном из своих "слов" по поводу сильных мира сего Массийон[11] (я выучил это "слово" во время подготовки к экзамену на бакалавра), в полной мере можно отнести к Сюзанне. Сказал же он следующее: "Эти люди поставлены как для блага народа, так и для его погибели". Возможно, кто-то спросит: что мешало Сюзанне вступить в блестящий брак? Отвечаю: в сущности, ничего. Это было вполне возможно, как и все, к чему человек страстно стремится. Решить поставленную задачу она намеревалась с помощью оружия, разящего наповал: своей красоты. От нее требовалось лишь одно — холодно и расчетливо воспользоваться этим оружием. Главное, считала она, оставаться красивой до тридцати лет, что было вполне достижимо, поскольку Сюзанна твердо решила не поддаваться никаким искушениям, из-за которых красота может увянуть, а за оставшийся срок, полагала она, обязательно найдутся достойные кандидаты, в которых она сумеет пробудить чувство нежности, страсть и преданность. Если мужчина может стать игрушкой в руках невинной семнадцатилетней девушки, то на что же способна двадцатипятилетняя женщина — красивая, свободная, опытная, отдающая себе отчет в том, что она говорит и о чем предпочитает умалчивать! Если романтическим мечтам предаются с холодной головой и трезвым расчетом, то в этих мечтах можно зайти очень далеко. Именно такого рода мечтам и предавалась Сюзанна.

Поняв, в чем заключается ее мечта, Сюзанна фанатично взялась за ее осуществление. К несчастью, у нас во Франции не издают газету, подобную лондонской "Court-Journal"[12]. Не имея под