В 80-е годы теннис в Швейцарии по-прежнему не пользовался особой популярностью. Тогда больше любили футбол и зимние виды спорта. На рекламных щитах со звездами спорта по большей части красовались Пирмин Цурбригген, Мария Валлизер и Френи Шнайдер – фотогеничное трио, олицетворение золотого века швейцарского горнолыжного спорта, который достойно наследовал более раннему золотому веку, символами которого были Бернард Русси и Эрика Хесс.

В 1987 году Швейцария наконец попала на Кубок Дэвиса. В эту команду вошли Якоб Хласек, Клаудио Медзадри и Хайнц Гюнтхардт, специалист в парном разряде среди ветеранов, победивший в Уимблдонском турнире в парном разряде в 1985 году. Интерес к теннису резко возрос.

Швейцарцы решили сыграть свой первый групповой матч в Базеле в Санкт-Якоб Холл, проиграв в феврале 1988 года французской команде, в которую входили Янник Ноа, Анри Леконт и Ги Форже. За пару месяцев до этого Хласек сломал запястье в автомобильной аварии и не смог играть. Впоследствии он вернулся и провел самый замечательный свой год, закончив в десятке лучших и прославив Швейцарию как страну, играющую в теннис.

В середине 90-х в «Олд Бойз» играл многообещающий игрок Эммануэль Мармиллод, одареннейший левша, который мог бы проложить путь, которым Федерер мог бы последовать. Увы, этому не суждено было сбыться. Некоторые считают, что Мармиллода отчасти погубило отсутствие амбиций в швейцарском теннисе. «Когда появлялся многообещающий игрок, – вспоминает Бэрлохер, – то мы были уверены, что он сможет достичь многого – на национальном, но не на мировом уровне. То же самое произошло и с появлением Роджера: мы просто не мыслили в крупных масштабах, потому что у нас никогда не было того, кто достиг бы таких высот».

Связь «Олд Бойз» с мировым теннисом осуществлялась по двум каналам: в связи с проведением ежегодного чемпионата Швейцарии на крытых кортах в Санкт-Якоб Холл в Базеле и благодаря присутствию нескольких профессионалов в швейцарской национальной межклубной лиге. У каждого из клубов высшей лиги существовала традиция приглашать одного играющего профессионала – как правило, на закате карьеры – приехать и сыграть несколько матчей в году летом. Это давало клубам возможность сделать свою команду привлекательнее и повысить шансы на победу – даже при том, что они не могут заплатить игрокам ничего сверх суммы, необходимой для покрытия расходов (по крайней мере, официально).

У «Олд Бойз» была национальная команда, и в конце 70-х годов они пригласили британского теннисиста Джона Февера, достигшего девяносто восьмого места в первом мировом рейтинге в 1973 году, чтобы он сыграл три сезона – с 1979 по 1981 год. Февер был настолько очарован духом товарищества и возможностями, предоставляемыми межклубными лигами наподобие швейцарской, что основал национальную лигу в Британии. «Мы играли потому, что могли проводить хорошие соревновательные матчи на кортах с грунтовым покрытием, – вспоминает он, – что было особенно привлекательно для британцев, поскольку в Великобритании было мало таких кортов. Кроме того, в Великобритании совсем не было межклубной лиги, а ведь это по-настоящему весело. После матча всех ожидает приятный вечер, стейк, пара кружек пива. Порой они даже звонят в церковные колокола. На некоторых матчах у нас была пара сотен зрителей, особенно когда играли команды с приглашенными профессионалами. Так что одиночные матчи, в которых участвовали два лучших игрока, могли быть весьма привлекательными. Это давало юным игрокам отличные возможности для роста и получения хорошего опыта».

Еще одним приглашенным профессионалом, приехавшим в Базель, был Питер Картер, застенчивый австралиец, которому было тогда чуть за двадцать. Возможно, самым полезным, что Бэрлохер сделала для Федерера, было то, что она попросила Картера потренировать юниоров.

Картер – профессионал из Нереутпы, в Долине Баросса, к северу от Аделаиды, в 1980 году достиг сто семьдесят третьего места в рейтинге АТР.

С юных лет его тренировал Питер Смит, выдающийся тренер из Аделаиды, сыгравший немалую роль в становлении многих австралийских теннисистов: Джона Фицджеральда, Даррена Кэхилла, Бродерика Дайка, Роджера Рашида и Ллейтона Хьюитта (не считая самого Картера).

Кэхилл и Картер были практически одного возраста (они попали в юниоры с разницей в год) и стали хорошими друзьями. Кэхилл вспоминает, как завидовал Картеру, который не только всегда его обыгрывал, но и пользовался гораздо большей популярностью у противоположного пола. «Он был привлекательным молодым человеком, – говорит Кэхилл о том, кого он называет «Картс». – Конечно, когда мы вырастали из юниоров, я завидовал тому, каким успехом он пользуется у женщин, – его светлые волосы, стиль и характер пользовались большой популярностью». Однако в то время, когда Кэхилл добрался до полуфинала Открытого чемпионата США, карьера Картера застопорилась. В турнирах он не участвовал. В 1989 году он был почти двадцатипятилетним, преследуемым травмами, теряющим позиции в рейтингах. Поэтому он с радостью принял предложение сыграть год за «Олд Бойз» в национальной лиге Швейцарии. Он стал очень популярен, получал богатый опыт и решил остаться еще на один год.

Как раз в этот второй год Мадлен Бэрлохер спросила его, не хочет ли он потренировать юниоров. Это предложение застало Картера врасплох, ему пришлось побороться с желанием сразу отказаться. Обдумав все как следует, он согласился попробовать. Он плохо знал немецкий, но, несмотря на это, легко нашел способ общения с молодежью, доказал, что подходит на роль тренера, и сжился с этой ролью, занимаясь с командами клуба вплоть до 1997 года. «У него был образ солнечного мальчика, – вспоминает о Картере журналист из Базеля и тренер по теннису Томас Вирц, – но внутри он был очень серьезен. Такая комбинация отлично подходит Роджеру. Он также играл в стиле, очень похожем на стиль Роджера: у него были классические удары, особенно одноручный бэкхенд».

Таким образом, когда в 1989 году восьмилетний Роджер Федерер пришел в «Олд Бойз», то нашел там не только структуру, способную удовлетворить его потребности, но и недооцененную, строго дисциплинированную личность из англоговорящего Южного полушария, готовую руководить его тренировками.

Несмотря на то что они не проработали вместе и года, Федерер встретил одного из тех, кто оказал огромное влияние на формирование его карьеры. Как-то вечером, пару лет спустя, австралиец позвонил домой отцу и сказал: «О, я нашел здесь мальчика, который выглядит многообещающе. Ему около двенадцати или тринадцати, но, думаю, он многого достигнет».

Однако Федереру также был нужен тот, кто научил бы его играть в теннис. В клубе Ciba он демонстрировал склонности к спорту, равно как и тогда, когда стучал мячом по стене гаража. Но был нужен тот, кто помог бы отточить удары, научить работе ног и движениям в целом и дал бы ему ключ к покорению мира. Тем человеком стал Сеппли Качовски.

Адольф Качовски (Сеппли – это прозвище, которое к нему пристало в Швейцарии) – чех, которому повезло работать тренером в Тунисе, когда в августе 1968 года советские танки вошли в Прагу для подавления «пражской весны». Когда Александр Дубчек, чехословацкий лидер, пытавшийся построить «коммунизм с человеческим лицом», был смещен, то граждане Чехословакии фактически потеряли возможность выехать за границу. Так продолжалось до «бархатной революции» 1989 года, когда было свергнуто правление, подконтрольное Советскому Союзу. Будь он дома, Качовски, возможно, никогда не смог бы покинуть страну, и тогда бы история Роджера Федерера была иной. Однако в 1969 году Качовски, который к тому времени активно искал политического убежища, был приглашен в Базель, на пост главного тренера клуба «Олд Бойз». Его первоочередной задачей было «развитие юниоров и молодых талантов в общем».