— Удачи, — пожелал Метатрон, и они ушли.

— Во дела, — подвела итог Наташа, когда ангелы ушли.

— Ты хочешь обратно? — поинтересовалась Маша.

— Хочу, — призналась Наташа. — Знаешь, этот Метатрон кое в чем прав. Я за двести лет так и не привыкла, что здесь нет ни денег, ни мужчин. Только я и моя уродская морда! — возмутилась она. — Я-то думала — будет пламя, геенна огненная, дым, сковородки… А вместо этого я работаю уборщицей в общественном туалете! Я, видите ли, должна понять, что лишь благодаря честному, упорному труду, смирению и умению довольствоваться малым можно обрести красоту, гармонию и покой. Только что-то я никак этого не пойму.

— Я тоже живу так, как никогда бы себе не пожелала, — пожаловалась Маша. — Мои соседки — бывшие проститутки без конца вспоминают, как, с кем и почем. А меня от этого мутит. Они только и говорят: «Это бл… то, это бл… это», — а мне от этого так худо, что я просто не могу на них не злиться, а злиться-то как раз и нельзя.

— Отправка в тело Натальи Костровой! — раздался механический голос.

— Ну, пока! — Наташа вскочила.

— Страшно? — спросила Маша.

— Страшно! — подтвердила Наташа и бросилась к черной двери.

25 апреля, 23.43

Сначала был свет. Потом — черный коридор, по которому она летела со скоростью звука. Потом все смешалось..

Она словно куда-то провалилась, а через некоторое время услышала голоса:

— Кажется, бьется…

— Натуся, ты как?

— Принесите воды!

— Есть у вас нашатырь?!

Она ощущала, что очень неудобно сидит. В бок впивается подлокотник, ноги затекли, шея болит. Наконец в нос ударил резкий запах — она задохнулась, чихнула и открыла глаза. Как ни странно, она сразу же всех узнала. Вот ее парень, Андрей, перепуган до смерти. Стюардесса волнуется, как бы она не умерла в ее смену, и одновременно так отклячивает попку, чтобы Андрей обратил внимание. Неизвестный пожилой мужчина… А сидит она в кресле самолета, летит из отпуска, который провела с Андреем в Египте.

Это было невероятно! Она обо всем все знала, ко всему, казалось бы, привыкла — в смысле ее тело, тело той женщины, которой она сейчас была. А новая Наташа со своей старой душой все равно изумлялась, и не верила, и боялась.

— Тебе лучше? — Андрей взвизгнул и бросился к ней.

— Вам чего-нибудь принести? — предложила стюардесса.

— Пошла вон и не смей пялиться на моего мужчину! — отрезала Наташа.

Стюардесса опешила. Андрей принялся извиняться, апеллируя к дурному самочувствию Наташи.

— Хочу коньяк, — потребовала Наташа.

— Хорошо, но коньяк, по-моему… — Андрей обернулся к пожилому мужчине.

— Я врач, — представился тот. — У вас только что была остановка сердца. Сильный приступ аллергической астмы. Мы, говоря без обиняков, думали, что вы не придете в себя. Я бы посоветовал повременить с коньяком…

— Бутылку коньяку, — настаивала Наташа. — Немедленно. Я не пила двести лет. Спасибо за заботу, — поблагодарила она доктора. — Со мной все в порядке. Мне срочно нужно в туалет.

В туалете она скинула одежду, рассмотрела ее — не поправилась, с презрением скомкала и побросала вещи на мусорный бак. Уставилась на свое новое тело. Из зеркала на нее удивленно смотрела девушка лет двадцати восьми с крупным загорелым лицом. Нос был немного курносый. Глаза большие, карие, с длинными ресницами. Щеки круглые. Густые каштановые волосы спускались чуть ниже плеч. Грудь — небольшая. Живот — плоский. Талия — ничего себе, а зад — крестьянский, бедра широкие, полные.

— Плебейка, — поморщилась Наташа. — Не могли подобрать посимпатичнее. Ладно… — вздохнула она. — В грудь и губы — силикон, ноги — на массаж, шмотки — сжечь. Новая прическа, — подытожила она, подбирая с бака легкие бежевые брюки и незатейливую голубую блузу без рукавов.

Когда она вышла из туалета, Андрей ждал ее с бутылкой «Хеннесси».

Это был высокий, стройный молодой человек. Он был одним из тех парней, в которых влюбляются кассирши. Не мужчина, а мечта засидевшейся невесты.

Тридцать один год, рост — 187 см, вес — 75 кг. Глаза зеленые, волосы пепельные, брови и ресницы темные. Высшее образование, стажировка в Оксфорде, красный диплом. Солидная работа в банке, двухкомнатная квартира в центре, прическа от Александра Тодчука, гавайка от Гуччи, маникюр, улыбка обошлась по четыреста долларов за зуб.

Наташа попыталась вспомнить, когда у нее последний раз был мужчина. О, как давно это было! Она похотливо покосилась на Андрея. «Хорошо, что у нее есть парень, — думала она о той Наташе, в чьем теле она сейчас находилась. — Далеко ходить не придется». Казалось, Наташа до сих пор ощущала, как мужские руки прикасаются к ней, обнимают, прижимают… Дьявол, как давно это было! Та, прошлая она — Натали Кассель — была не очень разборчива. Ей нравились все мужчины. За то, что они мужчины. За то, что они могут прижать до хруста в ребрах. Нравилось, что от них пахнет резким мужским потом. Она любила их мускулистые ноги в пушистых волосах. Любила, когда от желания и выпивки у них горели глаза… Наташу бросило в жар, а трусики прилипли.

Андрей же с тревогой наблюдал, как Наташа залпом опрокидывает фужер коньяка, закуривает сигарету, с наслаждением вдыхает, и задал беспокоивший его вопрос:

— Разве ты куришь?

— А что я сейчас, по-твоему, делаю? — Наташа взмахнула, сигаретой.

— Я имею в виду, что ты раньше не курила.

— Может, и курила… — загадочно улыбнулась она. — В прошлой жизни.

— Ну да, если только в прошлой… — промямлил Андрей и попробовал перевести разговор: — Помнишь, я тебе как раз начал рассказывать о книге Паланика «Колыбельная». Так вот, по сюжету «Колыбельная» радикально отличается от исполненного в реалистической манере «Бойцовского клуба»: это фантасмагорический фарс, сказочная черная комедия. Фарсовая «Колыбельная» содержит в себе короткий штыковой мессидж: масс-медиа убивают нас. Дело не только в буйной стилистике и афористичности письма; по всем паланиковским текстам как будто распылены мужские гормоны, заставляющие тексты полыхать ненавистью и сочиться специфически мужской тревогой, маскулинной паранойей… Что? — спросил он, заметив, что Наташа смотрит на него с опаской.

— Слушай, Андрей, а ты сейчас по-русски говорил?

— Не понимаю… — Он сдвинул брови.

— Я тоже не понимаю, о чем ты говоришь! Ты вгоняешь меня в тоску.

— Ты изменилась! — с обидой произнес изумленный ее реакцией Андрей. — У тебя что, было перерождение?

— Совершенно верно! — Наташа расхохоталась.

Он отвернулся и до конца полета не произнес ни слова. «Ну и кретин! — думала про себя Наташа. — Интересно, хоть в постели-то он ничего?»